Достаточно убедительно, и той монеты, которую они отдали Кэррон, вполне достаточно, чтобы оплатить проезд. А тридцать галлонов чистой воды, предложенной в качестве бонуса, решили дело. Кэррон и Ишим тайком провезут четверку в Риа, где у Нолана, как назвал себя мужчина, живут родители и где можно найти работу.
В бледном отраженном свете Кольца Кэррон смогла рассмотреть лица этих людей. Взрослые, похоже, спали под своими одеялами, дети же, посверкивая своими темными глазами, бодрствовали. Мальчику, Они, было около семи, его сестре, Пчелке, – четыре. Ведут себя хорошо. Странно, даже пугает. Тихие, как рыбки в скалах, и проворные, как корабельный кот Баттон.
Кэррон закусила губу и посмотрела на Ишима – тот стоял у руля в носовой части судна и аккуратно вел корабль по темным водам. Она не поделилась с ним своими подозрениями относительно детей. То, о чем она думала, выходила за рамки обычного, и, скажи она об этом Ишиму, вряд ли тот сможет с этим что-то сделать.
Кэррон всегда была чересчур любопытной. Ее инструкторы в Академии не уставали повторять – кто с раздражением, а кто и со смехом в голосе:
– Много будешь знать, скоро состаришься.
«Скоро состаришься», – подумала она, так и этак поворачивая в голове фразу из прошлых времен, времен до Кольца, до того как небеса рухнули и началась война.
– Состаришься, зато все будешь знать, – прошептала она. Она должна была знать. Шум ветра и плеск волны за бортом позволили ей неслышно прокрасться по палубе к тому месту, где спали пассажиры. Она поднесла палец к губам, и дети понимающе кивнули головами. Родители, спавшие по краям, шевельнулись.
Встав на колени перед Они, Кэррон протянула руку к голове мальчика. Тот даже не шевельнулся и затаил дыхание, в то время она скользнула ладонью к его затылку и тронула основание черепа.
Твердый узелок был на месте; отчетливо различимый и такой знакомый ее дрожащим пальцам. Они потянулся и дотронулся до ее руки. Кэррон наклонилась и позволила мальчику потрогать ее узелок. То же самое проделала и Пчелка.
– А ваши дядя и тетя? – прошептала Кэррон одними только губами. Если дети – такие же, как она, они ее поймут.
– Нет, – так же шепотом ответил Они. – Поможешь нам?
– Как?
– Убей их. Они собираются нас продать.
Кэррон покачала головой:
– Это не мое дело, – прошептала она.
– Ты такая же, как мы, – прошептал мальчик.
Джилл зашевелилась, и вся троица замерла, пока та вновь не успокоилась.
– Уже нет, – солгала Кэррон.
Некоторое время они сидели в молчании, глядя друг на друга, после чего Кэррон, чувствуя, как слезы подступают к ее горлу, осторожно ступая, ушла к своей постели. Ее голова гудела, адреналин зашкаливал, а наночастицы в основании голову проснулись, реагируя на накал ее эмоций. Кэррон несколько раз глубоко вздохнула, заставив себя успокоиться.
Дети Войны – вот как их звали. Программа, как считалось, уже давно была закрыта и даже забыта, и Кэррон думала, что она – из последнего поколения, выращенного в питомнике Диси. Генетически модифицированные на основе нанотехнологий, которые были непонятны даже ученым Соглашения, они с того самого дня, когда начинали ходить, обучались охотиться, убивать и быть солдатами.
Кэррон видела, как горела Академия и как вместе с ней горели ее одногодки. Только немногим удалось спастись, но на кое-кого из них открыли охоту, а некоторые сошли с ума. Если бы Ишим не вытащил ее из реки, она бы тоже умерла.
Ей повезло. Чтобы не сойти с ума самой и не быть пойманной, она научила себя успокаиваться – тогда наночастицы дремали в своем микромодуле. Ишиму она рассказала, кто она такая, но ему наплевать. Она велела ему – если она сойдет с ума – сразу убить ее.
– Если ты сойдешь с ума, – усмехнулся Ишим, – вряд ли я смогу это сделать.
Кэррон отвернулась. Они оба знали, что это невозможно. Никто не сможет опередить Дитя Войны в искусстве убийства.
Теперь их на корабле трое, хотя Кэррон не знает, насколько дети хорошо тренированы. В возрасте мальчика она уже побывала в своем первом деле. Неужели программу возобновили? И почему эти дети путешествуют с, по всей видимости, нормальными мужчиной и женщиной, которые, как сказал Они, собираются их продать. Кому продать?
Любопытные контрабандисты долго не живут, говорит Ишим. Кэррон посмотрела на Кольцо и постаралась отбросить в сторону эти вопросы, глядя, как летящие с неба камни ярко вспыхивают и сгорают в атмосфере.
* * *
Соединившись с Ссури, Миссип распадалась на множество проток и рукавов. Кэрри и Ишим хорошо знали многие из них. Знали, где можно нарваться на патруль катеров армии Соглашения, которые вели в никуда, а где можно было безопасно пройти на судне с неглубокой посадкой на шесте или даже на паровом двигателе. Водная растительность и ветви ив шелестели на холодном весеннем ветру, когда они плыли на запад или на север по одному из этих бесчисленных путей. К полудню они выйдут на более широкий рукав Ссури, а на следующей неделе смогут уже под паром пойти к Риа, самому опасному контрольному пункту.
Город Риа контролировал Барон, один из главарей бандитских формирований, которому правительство Соглашения поручило поддерживать видимость порядка на этой стороне Миссип. Пока поезда ходили исправно, а налоги сливались в казну правительства Соглашения, оно совершенно не интересовалось, как Бароны распоряжаются собственной жизнью и жизнью подчиненных им людей.
Ишим лег вздремнуть, а Кэррон встала у рулевого колеса, держа корабль к ветру таким образом, чтобы большой парус был наполнен. При таком курсе скорость продвижения падала, но в противном случае им пришлось бы либо орудовать шестами, либо рискнуть и включить паровой двигатель. Они решат, что делать, когда Ишим проснется и посмотрит на состояние реки. Им будет довольно посмотреть друг на друга и кивнуть – полтора десятка лет полагаясь лишь друг на друга, они научились обходиться без слов и молчали порой целыми неделями. Кэррон улыбнулась, увидев, как впереди в воду нырнул зимородок.
Совсем другое дело – их пассажиры. Нолан и Джилл постоянно разговаривали, а порой, по мере того как обживались на корабле, пытались и Кэррон с Ишимом втянуть в свою болтовню. Когда они говорили меж собой, то использовали Эспер, а не язык Соглашения. Акцент у них был южный, что свидетельствовало в пользу того, что оба были из мест, прилегавших к Нолинзу. Так далеко на юг Ишим и Кэррон не заплывали: слишком много акул и крокодилов, слишком жарко, погода крайне нестабильная, да облака кусачих насекомых. На севере было более безопасно.
На второй день Нолан оскорбил Кэррон и Ишима, сказав на Эспер, что Ишим – это ночная свинья, а Кэррон – его маленькая шлюха. Ишим на Эспер не говорил, а Кэррон решила никак не реагировать, размышляя, почему этот пассажир произнес ругательства таким приятным тоном и с улыбкой на лице. Очевидно, он хотел понять, знают ли хозяева корабля этот язык. Навыки, которые Кэррон приобрела в академии, были по-прежнему с ней, спрятанные глубоко внутри, как наночастицы. Она ничего не сказала, а только покачала головой, словно и не понимала, о чем идет речь.
