Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
«Эти мистические создания произвели на меня впечатление, которое я едва ли смогу выразить словами. Мне казалось, что они выползли из-под основания мироздания… Великое чувство, внушаемое этими существами – это чувство эпох, без дат, но с ощущением вечности».
Такое же чувство внушают мне крабы, каждый июнь выползающие на набережную Нью-Йорка.
Ощущение глубинного времени приносит с собой ощущение покоя и отчужденности от шкалы обычного времени, суеты обыденной жизни. Созерцание вулканических островов и коралловых атоллов, блуждание по саговниковым лесам на Роте, внушает мне непосредственное ощущение невероятной древности Земли, медленных непрерывных процессов, в исходе которых появляются и начинают жить новые формы живых существ. Стоя здесь, в джунглях, я чувствую себя частью какого-то огромного и безмятежного целого, испытываю ощущение исконной принадлежности, чувствую, что я дома, что я вернулся в родную семью, в общество древней Земли108.
Наступил вечер. Томми и Беата отправились искать лекарственные растения, а я сел на берегу и принялся смотреть на море. Саговники спускаются почти к самой кромке берега, и весь он усеян их гигантскими семенами и плотными оболочками яиц акул и скатов. Оболочки похожи формой на печенья-гадалки. Легкий ветерок шелестит в листве саговников и поднимает рябь на воде. Крабы-привидения и манящие крабы, весь день прятавшиеся от жары, выползают из укрытий и снуют по берегу. Слышится заглушающий все другие шумы звук накатывающих на берег волн. Эти волны накатывают на берег миллиарды лет, с тех самых пор, когда суша поднялась из вод. Древний шум волн успокаивает и гипнотизирует.
Я с любопытством смотрю на семена саговника и вспоминаю слова Беаты. Она говорила, что они могут плавать и выдерживать длительное погружение в морскую воду. Конечно, большая часть семян упала с высящихся над моей головой деревьев, но некоторые, возможно, «кочевники», принесенные сюда через океан с Гуама, а может быть, с Япа, Палау или еще более дальних островов.
На берег накатывается высокая волна, подхватывает пару семян, и они, покачиваясь, остаются плавать у берега. Через пять минут одно из них снова оказывается на берегу, а второе продолжает плясать на волнах в нескольких футах от земли. Что будет с этим семенем, вернется ли оно на берег Роты или уплывет за сотни или тысячи миль на другой тихоокеанский остров? Проходит еще десять минут, и я уже не вижу этого семени. Словно маленький кораблик, оно отважно пустилось в плавание по открытому морю.
Примечания
С острова на остров
1 На самом деле большинство статуй острова Пасхи обращены лицами не к морю. Наоборот, их лица отвернуты от моря и направлены на высокие, стоящие на сваях дома островитян. Статуи отнюдь не были безглазыми. Изначально они обладали очень яркими глазами из белых кораллов. Радужки глаз изготавливали из красного вулканического туфа или обсидиана. Этот факт был обнаружен и подтвержден лишь в 1978 году. Однако моя детская энциклопедия придерживалась мифа о гигантских безглазых статуях, безнадежно уставивших слепые лица к морю. Вероятно, этот миф родился из пересказов воспоминаний первых исследователей острова Пасхи и под воздействием картины, написанной участником экспедиции капитана Кука на остров, художником Уильямом Ходжесом, в семидесятые годы восемнадцатого века.
2 Впервые Гумбольдт кратко описал исполинское драконье дерево в постскриптуме к письму, отправленному с Тенерифе в июне 1799 года:
«В районе Оротава растет драконье дерево, имеющее в обхвате сорок пять футов… Четыреста лет назад обхват был таким же».
В «Личном дневнике несколькими годами позднее Гумбольдт посвятил этому дереву три фразы, в которых рассуждал о его происхождении:
«В диком состоянии это дерево до сих пор не было обнаружено на Африканском континенте. Родиной его является Индия. Каким образом оно оказалось на Тенерифе, где его ни в коем случае нельзя назвать распространенным?»
Еще позже, в «Физиогномике растений» (это эссе было включено в сборник «Картины природы»), Гумбольдт посвятил «колоссальному драконьему дереву из Оротава» целые девять страниц, на которых содержатся его собственные наблюдения, дополненные рассуждениями и богатыми ассоциациями: «Это колоссальное драконье дерево Dracaena draco находится в саду М. Франки в городке Оротава… одном из самых чарующих уголков мира. В июне 1799 года во время восхождения на пик Тенерифе мы измерили обхват этого дерева – он оказался равным сорока восьми футам… Вспомнив, что драконье дерево растет очень медленно, мы пришли к выводу, что дерево в Оротава отличается невероятной древностью».
Гумбольдт высказывает предположение о том, что дереву было в тот момент не меньше шести тысяч лет, то есть оно было современником строителей пирамид… а родилось оно в эпоху, когда Южный Крест был виден в Северной Германии». Однако, несмотря на почтенный возраст, дерево до сих пор «цвело и плодоносило, – писал он, – выказывая свою вечную неувядаемую юность».
Чарлз Дарвин высоко ценил «Личный дневник» Гумбольдта. «Я не успокоюсь до тех пор, пока, – писал Дарвин сестре Кэролайн, – не увижу пик Тенерифе и исполинское драконье дерево». Дарвин с нетерпением предвкушал посещение Тенерифе и был страшно разочарован запретом высадки на остров из-за карантина. В путешествие на «Бигле» Дарвин взял «Личный дневник» Гумбольдта и «Начала геологии» Лайелла. После того как он смог пройти по нескольким маршрутам Гумбольдта в Южной Америке, его восторг не знал пределов. «Я и раньше восхищался Гумбольдтом, – признавался Дарвин. – Но теперь я стал просто его обожать».
3 Примечательная специализация видов и их необычная эволюция может наблюдаться не только на островах, но и в любой изолированной среде обитания. Так, в замкнутом соляном озере на острове Эйл-Малк, одном из островов Палау, водятся медузы, лишенные стрекательных клеток. Вот как описывает их Нэнси Барбор:
«Озерные медузы принадлежат роду Mastigias, представители которого в изобилии водятся в лагуне Палау. Их мощные щупальца, когда-то оснащенные стрекательными клетками, служили для защиты от врагов и охоты за планктоном. Считается, что предки мастигий оказались изолированными в озере миллионы лет назад, когда вулканические силы подняли над уровнем моря находившиеся в его глубине рифы. Углубления в рифах стали замкнутыми солеными озерами. По причине скудости пищи и отсутствия хищников булавовидные щупальца медуз постепенно превратились в короткие тупые отростки, лишенные стрекательных клеток, а сами медузы вступили в симбиотические отношения с живущими на них водорослями. Последние преобразуют энергию солнечного света в свои ткани и таким образом снабжают медуз пищей. В свою очередь, медузы, плавая возле поверхности озера, обеспечивают водорослям обилие солнечного света, создавая благоприятные условия для фотосинтеза. Каждое утро стаи медуз численностью до одного миллиона пересекают озеро, следуя движению солнца. Медузы медленно вращаются вокруг своей продольной оси против часовой стрелки, чтобы водоросли на всей поверхности купола получили равное количество солнечного света. Вечером они возвращаются к противоположному берегу. Ночью медузы погружаются в глубины озера, где насыщаются азотом, служащим удобрением для водорослей».
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
