Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Ряба выполнил своё обещание предоставить командованию ценного пленного офицера. Это была конфетка, а не «язык» – много знал и был весьма разговорчив. Группа разведчиков взяла его в Семятыче – свеженького, только что из бани. Майор расслабился и решил гульнуть на оккупированной территории. А что не отдохнуть вдали от глаз начальников, тем более когда местный польский почитатель фюрера свёл его с разбитной панночкой, которая в бане вытворяла такое, что ребята Рябы, бравшие немецкого офицера, постеснялись написать это в своём отчёте. Только шёпотом рассказали Шерхану, откуда они сняли панночку. С ней и польским начальником полиции остались разбираться ребята Коссинского, которых на этот рейд выделил Тадеуш. Ну а разгорячённого майора разведчики Рябы прокатили с ветерком на мотоцикле. Так что немец в этот незабываемый вечер получил тридцать три удовольствия и в довесок ещё и хороший подзатыльник от Шерхана, который ассистировал мне во время допроса. А то ишь, зараза, в начале допроса попробовал кочевряжиться перед русским генералом. После лёгкой обработки немец стал очень разговорчив и плаксив.
Рассказал немец много интересного. Именно на основании выдавленных из пленного сведений я сделал сравнительный анализ наших и немецких сил на этом участке фронта и принял решение выделить 86-й дивизии свой участок наступления. Чтобы у командования 7-го немецкого корпуса даже не возникло мысли перебросить с атакованного 86-й дивизией участка фронта силы в полосу наступления 4-й танковой дивизии. А именно там было самое перспективное направление наступления. Ещё меня весьма порадовали сведения, что практически все мобильные силы 7-й корпус в срочном порядке направил, на ликвидацию прорыва русских в районе городов Ожиш и Элк. Это были долгожданные вести из немецких источников. Значит, не зря Борзилов начал свой рейд – командование вермахта засуетилось и уже отзывает с передовой мобильные части. А это значит, что по крайней мере напор на Осовец уменьшится, и ребята, сидящие там в глухой обороне, хоть немного смогут вздохнуть. А когда основные силы 6-го мехкорпуса вступят в бой, станет легче и героям Брестской крепости, по сведениям того же немца, вступившим в жестокий клинч с частями 9-го корпуса. Расстановка и наличие сил 7-го полевого корпуса немцев во многом совпадали с теми данными, которые у нас уже имелись, и, по логике, нужно было переносить тяжесть основного удара именно по их позициям. Но я посчитал, что положение дел в 9-м корпусе немцев вряд ли лучше. Хотя, конечно, у нас такого пленного из самого штаба немецкого корпуса не было, но одного обер-лейтенанта линейной части этого соединения разведчики из 4-й танковой дивизии всё-таки взяли. Так что кое-какие данные о положении дел в 9-м корпусе вермахта у нас были. И в частности, о полке, который занимал фронт в полосе наступления нашей танковой дивизии. Данные были благоприятны для наступления, и никаких значимых резервов, по информации, полученной от обер-лейтенанта, на этом направлении у немцев не было. Вот Пителин я, посчитали, что заниматься передислокацией уже практически изготовившихся к прыжку 4-й танковой и 29-й моторизованной дивизий нет никакого смысла, а таким приказом можно только увеличить бардак в этих соединениях. Да и дефицит ГСМ, и низкий уровень моторесурса у танков КВ и Т-34 никто не отменял. Так что у нас с Пителиным сложился полный консенсус в вопросе места начала наступления. А то, что я начал дёргаться, когда немцы остановили нашу первую атаку, так это беда моя, нервы стали ни к чёрту. Но вот всё-таки исправился, и наступление пошло, как и планировалось.
Все эти мои размышления были связаны только с одним – с желанием убедить себя спокойно ждать результатов, а не нервировать подчинённых ежеминутными сеансами связи с требованием доложить о первых результатах операции. Конечно, следовало бы опять занять место у стереотрубы и прекратить капать на мозг командирам, непосредственно участвующим в боях. Намерение такое, конечно, имелось, но нервы всё-таки не железные, и я, докурив папиросу, опять подошёл к радисту и приказал установить связь с 106-м мотострелковым полком, в котором сейчас находился командир 29-й моторизованной дивизии генерал-майор Бикжанов, с ним я и вёл все переговоры. Именно в их полосе наступления немцы дрогнули, и наметился успех. Вот туда я и хотел, под воздействием своих психозов, перенаправить удар основных сил 4-й танковой дивизии. И даже после того как этот эмоциональный порыв был задавлен, на душе оставались сомнения – а правильно я всё-таки поступил?
На удивление связь установилась очень быстро, и через минуту мои сомнения полностью развеялись. Стыдно сказать, но я почувствовал удовлетворение, что на том направлении не смогли развить успех, так как части дивизии встретили мощную артиллерийскую засаду. Введенный в прорыв 47-й танковый полк понёс значительные потери от действий батареи 50-мм противотанковых пушек, кроме этих орудий, в засаде имеются и две 88-мм зенитки, четыре миномёта и не менее трёх крупнокалиберных пулемёта, а живой силы было не меньше батальона. Да… где мы бы были, если бы я всё-таки поддался порыву и не отменил приказ полковнику Вихреву. Такой опорный узел обороны с кондачка не проскочишь, даже обладая танками КВ. Зенитные 88-мм пушки вполне могли остановить наши тяжёлые танки, тем более ведя огонь с заранее подготовленных позиций. А то, что немцы заранее готовились к встрече с нашими тяжёлыми танками – тут к бабке не ходи. Помнят гады прорыв Половцева, да и рейд по немецким тылам танков Вихрева тоже остался в памяти немецких генералов. Вот поэтому гитлеровцы организовали этот узел обороны, довольно далеко от линии фронта, в очень хитром месте. Рощицу, где располагались орудия, из-за рельефа местности невозможно было миновать, двигаясь хоть на запад, юг или север. И естественно, успокоенный лёгким прорывом фронта и радуясь своей удачливостью, ты попадал в этот капкан. Немцы собаку на войне съели и мастерски умели устраивать такие засады. Вот 47-й танковый полк и попал в эту передрягу и всё ещё не мог из неё выбраться. Да и части 4-й танковой дивизии попали бы туда же, и только вбитая в мозг привычка не менять разработанных планов оградила их от этого. А я знал, что такое подготовленная к бою немецкая батарея противотанковых пушек, да ещё усиленная 88-мм зенитными орудиями – вон под Кузней ненамного большие силы, остановили весь 6-й мехкорпус. А на тот момент он имел более тысячи танков. Сейчас половины даже нет, единственное, что опыта стало побольше, и не лезем мы, как стадо баранов, в одну калитку. Больше чем уверен, если продвижение 4-й танковой дивизии будет успешным, то немцы сами уйдут из узла обороны, который сейчас сдерживает части 29-й моторизованной дивизии. Немцы опытные вояки и самоубийц там нет, и когда русские обойдут их опорный пункт, они быстренько его свернут и постараются перетащить пушки, чтобы уже западнее встать на нашем пути. Ага… пускай помечтают, только танки двигаются быстрее, чем тягачи, и с большим удовольствием перемешают с придорожной пылью колонну, в которой двигаются противотанковые пушки. Проанализировав ситуацию, я запретил прямой штурм этого узла обороны и приказал 47-му танковому полку и двум батальонам 106-го моторизованного полка срочно сворачиваться и двигаться за 4-й танковой дивизией, пробившей коридор в немецкой обороне.
После завершения этого сеанса связи я дождался подхода частей 29-й моторизованной дивизии, а затем вслед за ними, в колонне «ханомагов» бронедивизиона, на своём неизменном «хеншеле» двинулся по пробитому ребятами полковника Ветрова коридору вглубь немецких позиций. Трофейный вездеход уже окончательно превратился в передвижной командный пункт. Кроме моей спецгруппы, в кузов я посадил и двух радистов с довольно мощной радиостанцией. Которые периодически связывались со штабом корпуса. Передовые подразделения особо не тревожил, если там сложится экстраординарная ситуация, то они сами свяжутся. А ребята постучат по кабине, чтобы мы могли остановиться и я смог добраться до рации. Можно сказать, что командарм всегда был на связи.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
