Ему хотелось знать в подробностях, что произошло, и я рассказала ему о своей дружбе с Николь, как она выручила меня, дав зелье. Что зелье это дал ей главный евнух, который был её хорошим другом. Лукас ловил каждое моё слово.
— Благодарение Богу! Если бы тебе не удалось избежать встречи с пашой, ты страдала бы ещё больше, чем я. А что сталось с этим человеком… Джоном Плэйером?
Мне показалось, что возникла слишком долгая пауза. Я слышала жужжание пчелы и звонкий стрекот кузнечиков. «Будь осторожна, — напомнила я себе. — Ты можешь легко выдать его. Помни: это не только твой секрет».
Я услышала свой голос.
— Он… его продали тому же паше.
— Бедняга. Могу представить, какова его участь. Он был странным человеком. У меня было ощущение, что в нём есть что-то необычное.
— Что именно? — встревоженно спросила я.
— У меня было такое чувство, что всё было не так, как казалось. Иногда мне представлялось, что я уже видел его раньше. А потом… он словно скрывал что-то.
— Что ты имеешь в виду? Что он мог скрывать?
— Что угодно. Не имею ни малейшего представления. Просто, глядя на него, у меня создавалось такое впечатление. Он вовсе не похож на человека, который занимается скоблением палуб, разве нет? Должен заметить, он очень изобретателен.
— Думаю, мы оба можем сказать, что обязаны ему жизнью.
— Ты права. Хотелось бы мне знать, что с ним случилось.
— В садах паши работало много мужчин. А он — высокий, крепкий…
— Думаю, за него получили хорошие деньги.
Мы молчали. Я боялась говорить, чтобы не сболтнуть лишнего. Потом Лукас задумчиво произнёс:
— Как это всё-таки странно, что мы оказались на этом острове, не зная, найдут ли нас или мы погибнем от голода.
— Как тебе удалось вернуться домой, Лукас?
— О, знаешь, я хитрая птичка. — Он улыбнулся, и в тот момент снова стал прежним Лукасом. — Я просчитал свои возможности, мне был немного понятен их язык. Во время кругосветного путешествия несколько лет назад я выучил пару фраз. Просто поразительно, как помогает в таких ситуациях возможность общаться. Я предложил им денег… за нас троих. Сказал им, что очень богат. Они мне поверили, потому что знали о моих многочисленных путешествиях. Но мне не удалось уговорить их насчет тебя и Плэйера. Вы были слишком дорогим товаром. А я нет. Искалеченный, я был бесполезен.
— Видишь, во всём есть свои преимущества.
— Иногда мне хотелось, чтобы они выбросили меня за борт.
— Нельзя так говорить. Это значит признать поражение.
— Конечно, ты права. Как же хорошо с тобой, Розетта. Помню, какую ты проявила изобретательность, когда мы были на острове. Я так обязан тебе.
— Главным образом…
— Этому человеку, Джону Плэйеру. Да, он у нас был вроде лидера. Он хорошо играл свою роль. А я был только помехой.
— Ничего подобного. Чем ты мог помешать. Расскажи лучше, что с тобой было дальше.
— Когда я понял, что эти люди ни за что не расстанутся с тобой и Плэйером, то переключился целиком на себя. В этом вопросе они были более сговорчивы. Что можно за меня выручить? За калеку. Ничего. Я сказал им, что если они меня отпустят, я пришлю им очень дорогое кольцо. Если они попытаются меня продать, ничего не получат, ведь никто не захочет покупать человека, который не может ходить без палки. Выброси они меня за борт, тоже останутся без выгоды. Но если они примут моё предложение, то получат хоть что-то за свои старания.
— Итак, они согласились тебя отпустить в обмен на твоё обещание?
— Им ничего не оставалось. У них было две альтернативы. Выбросить меня за борт, или как-нибудь по-другому избавиться от меня и не получить ничего, или рискнуть поверить мне на слово. Они, как и любой другой, могли подумать, что я не выполню условия сделки. Если нет, что ж, остаётся только избавиться от меня. Но лучше всё-таки рискнуть, есть хоть какая-то надежда получить барыш. Итак, они оставили меня в Афинах, в двух улицах от Британского посольства. Остальное проще простого. Сообщили моей семье и отправили домой.
— А кольцо?
— Я сдержал слово. Это кольцо принадлежало моей матери. Можно сказать, это часть фамильных драгоценностей. Они разделены поровну между мной и братом. Это было обручальное кольцо, которое перешло к моей матери от бабушки. Если бы я женился, оно перешло бы к моей жене.
— Конечно, тебе не следовало отправлять его.
— Я так не думаю. У этих людей длинная память. Не хочу прожить остаток дней в страхе, что вновь нас столкнёт судьба. А ещё, если какой-нибудь бедняга угодит к ним в лапы и прибегнет к моей тактике? Оказавшись однажды обманутыми, они не поверят уже никому. И может, этому кольцу долго придётся лежать без дела. Вполне возможно, что никто не захочет выйти за меня замуж… за такого.
— Ты сам отвозил? И куда?
— Они назначили место, где я должен был его оставить. На итальянском побережье есть старая харчевня. Меня предупредили, чтобы я строго следовал указаниям. Нужно было принести его в эту харчевню. Думаю, это притон контрабандистов. Потом придёт человек и заберёт его. Сам я был в таком состоянии, что не мог отправиться туда. Они это поняли. Я сказал им, кто придёт вместо меня. Это был Дик Дювейн. Когда я служил в армии, он был моим ординарцем. После моей отставки он последовал за мной. С тех пор мы вместе. Он для меня не просто слуга — доверенное лицо, и частенько мой спутник в дальних странствиях. Это один из лучших моих друзей. Не знаю, что делал бы без него. Я доверяю ему, как самому себе.
— Я рада, что ты выбрался оттуда, Лукас.
— Думаю, я тоже… только…
— Я понимаю. Поверь мне.
Мы замолчали. Лукас и я все ещё сидели в саду, когда за нами пришла Фелисити.
* * *
Эта поездка в Оксфорд здорово мне помогла. Лукас рассуждал о жизни с железной логикой, хотя и немного зло, и это заставило меня трезво взглянуть на свои планы. Что я могла сделать, чтобы доказать невиновность Саймона? Я даже не видела место, где это произошло. Мне ничего не было известно об этой семье. Я знала только то, что рассказывал Саймон и что писали газеты после убийства. Если бы только мне удалось найти способ познакомиться с обитателями Пэрриваль Корта! Могла ли я надеяться на удачу? Я подумала о Лукасе. А что, если попросить его помощи? Он мог бы что-нибудь придумать. Ведь смог же он вызволить себя из плена. И живет Лукас недалеко от Пэрриваль Корта. Но он не поддерживает с этой семьёй никаких отношений, хотя однажды, много лет назад, был у них в гостях. Мне бы очень хотелось поговорить с ним о Саймоне. Вдвоём было бы легче справиться с моей задачей. Осмелюсь ли я это сделать? Я же не знаю, как он отреагирует.
Чувство беспомощности было как никогда, но визит в Оксфорд немного подбодрил меня.
