Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Соль, разумеется. Соль по вкусу.
К молодой картошке – варёной, обжаренной, запечённой, – подавать, что угодно. Но непременно: сметану. И соленья: огурцы, капусту. И ледяную водку.
Особенно это всё хорошо поздним вечером. У самого синего в мире Чёрного моря моего, когда морской бриз, когда знаешь и помнишь…
Или – поздним вечером на Бородинском поле, с видом на полыхающий всеми красками – от перламутрового до багряного, – закат, на верхушки сосен, лиственниц, берёз… Когда знаешь и помнишь.
Когда семья – не пустой звук. Когда разногласия – пустяковы и разрешаемы смехом. Когда «война», «битва», «бойня» – просто слова из книжек, нестрашные и не…
Но чуть более сильный порыв ветра, чуть более алый фигурный сполох водевиля заката – и ты знаешь и помнишь кожей, генетическим кодом, как это чудовищно – предсмертный хрип-визг лошади, как рвёт человека боль – «сторожевая собака организма» и моя любимая молодая картошка комом встаёт в горле и слёзы прорывают плотину век…
– Малыш, не торопись! У нас целое ведро молодой картошки и вся жизнь впереди!
…
– Зачем же тогда учить историю, если всё и всегда повторяется?! – воскликнула прекрасная молодая девушка на Семёновских флешах, украдкой смахнув слезу.
Затем, что хоть что-то должно нас шваркнуть по спине, когда мы снова и снова давимся новым витком диалектической спирали. Затем, что хочется знать и помнить. Анализировать и осмысливать. Созидать, а не искать виновных. Работать, а не протягивать руку. Скорбеть по смертям, а не злорадничать…
– И чего вы не видали там? – продолжал убеждать меня капитан. – Хочется вам узнать, какие сражения бывают? прочтите Михайловского-Данилевского «Описания войны» – прекрасная книга: там всё подробно описано – и где какой корпус стоял, и как сражения происходят…. вам просто хочется, видно, посмотреть, как людей убивают?.. Это не значит храбрый, что суётся туда, где его не спрашивают…
– Что же вы называете храбрым?
– Храбрый? храбрый? – повторил капитан… – ХРАБРЫЙ ТОТ, КОТОРЫЙ ВЕДЁТ СЕБЯ КАК СЛЕДУЕТ…[11]
Как следует – знает. Как следует – помнит. Готовит молодую картошку как следует. Как следует любит жену и детей. Как следует растит мальчиков и девочек. Как следует читает кардиограмму. Как следует открывает медицинскую конференцию. Как следует оперирует. Как следует воспитывает щенка большой собаки. Как следует убирает клетку шиншилл. Как следует плачет. Как следует смеётся.
В Одессе нет бульвара Воронцова. Есть Воронцовский переулок. Зато есть бульвар Жванецкого. Как по мне – так логика масштабов нарушена. Или же к тому времени, как очередным витком спирали было позволено переименовывать – так в уже не моей Одессе никто и не знал, и не помнил. А Жванецкий если и знал, но *тут голосом Аль Пачино*: «Тщеславие – мой любимый грех».
Так всё-таки «они» виноваты или я?..[12]
А и действительно! Не Жванецкий город строил – не ему и бульвары называть. А что не отказался – так мелок человек, ничтожен и тошнотворен. Любой из нас. В любом из нас глубоко засел мелочный склерозный дряхлый бес. И далеко не все его умеют из себя изгонять. Но некоторые хотя бы стараются.
Кто я такая, чтобы указывать одесситам, как им улицы называть. Кто я такая, чтобы что-то прогнозировать?
Я только знаю, что сжигать людей – это чудовищно. Это больше, чем смертный грех. Это и есть сама смерть. Смерть моего города.
Где город Ришелье и Де-Рибаса?Или Катаева «Алмазный мой венец»?В пыли портов, в седых тенях платановПеред началом принявших конец…[13]
Я всего лишь готовлю молодую картошку. В случае неудачи – виновный всегда отражается в зеркале.
И уж о чём-о чём – но об этом я могу поговорить. Хотя бы сама с собой! Когда и сколько захочу.
Бесконечность – это всего лишь способ мира хранить информацию о самом себе.
На МОЛОДУЮ КАРТОШКУ: молодая картошка, масло сливочное, соль, чеснок, укроп, сметана.
Жареные кабачки, кабачковая икра, фаршированные овощи, жаркое из молодой картошки
Фаршированные перцы уже упоминались. Но фаршировать можно не только перцы. Но и, например, кабачки и помидоры. Фаршировать можно что угодно чем угодно. И совершенно не обязательно заглядывать в рецепты. Нотную грамоту разумеешь? Мелодию помнишь? Твори вариации, ориентируясь на вкус. На вкус и меру. Вкус и меру никто не отменял. Но тот самый вкус иногда надо и прививать.
Помню, когда я первый раз нафаршировала кабачки во взрослой московской жизни – глаза у моего мужа стали круглые, как у совы. «Их что, можно фаршировать?!» Насмеялась я тогда вдоволь. Бедный мой коренной москвич (четверть хохла)! Ему никогда не фаршировали кабачки! А вот я, одесситка (сто процентная чистопородная русская… так и просится дописать «верховая»), этих фаршированных кабачков в детстве съела, что по приговору суда. И, утерев выступившие слёзы и отдышавшись, я немедленно ему часть своей семейной истории.
Та самая «тётка Валька», что оставила дочери своего племянника комнату в коммуналке на Бунина, – абсолютно реальный персонаж. Всю жизнь она жила между Одессой и городишком Волжск. Преподавала математику в той самой седьмой школе-интернате на Девятой Фонтана, что мелькнула в «Моём одесском языке», куда и мою мать работать пристроила.
Когда совсем молодой тётка Валька попала из-под Казани в Одессу (Москва-университет-транзит), она испытала аграрно-культурный шок. От многообразия сезонных овощей и фруктов. Потому что в её детстве и ранней юности из всех овощей и фруктов в Поволжье была только тартуфель и тартуфель. Это дщерь Петрова Елисавета тартуфель себе из Парижу выписывала вместе с конфектами французскими сухими нового устройства, рейнским уксусом, прованским маслом и анчоусами. А ко времени детства тётки Вальки прогресс так далеко шагнул, что картофеля того в Поволжье было завались, а вот за пантак с мушкателем можно было и веслом огрести. На Марбумкомбинате работали суровые люди, но и в брани надо меру знать!.. Что такое пантак с мушкателем они не знали, а вот слова уж больно неблагозвучные.
По большим праздникам случалась морковь. (Даже я ещё успела попить морковного чайку. Но не потому что голод был на Волге в моём детстве, нет. Но уж больно заинтересовалась я бабушкиными рассказами о том, что в войну ели-пили, когда для фронта, для победы сутками пахали. Вот она мне чайку и заварила. Морковного. Редкая дрянь. Подавать только к блинчикам из берёзовой коры. С вареньем из прошлогоднего снега.) Из зелени на Волге – крапива с одуванчиками. И грибы. А в Москве даже на повышенную стипендию тётке Вальке разогнаться можно было, только получив ниже спины дверью на выходе из метрополитена. Так что она могла только к витрине Елисеевского сходить ближе к ночи. Посмотреть – и в общагу, баиньки.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
