— Какой нахал! — отреагировала Зина, с усилием подавляя яростный зевок. — Я бы просто убила того, кто сбежал от меня в такое время. Никакие букеты не спасли бы.
Поворотник с Дашей были уже на пути к лифту.
— В который раз убеждаюсь, что мальчик кое-что знает о методах Гошиных ребяток и им подобных, — заметил Поворотник, нашаривая рукой кнопку. Может, кому-то и не нравится, когда гости уходят в такое время, зато этим самым гостям намного проще обнаружить «хвост». Время выбрано идеально машин почти нет, и уже светает. Хорошо еще, что он знаком только с теорией.
— Как Вы думаете, что Вадик собирается делать теперь? — не выдержала Дашка, когда они уже спустились к машине. — Выполнить свои угрозы?
Поворотник ничего не ответил. Он считал, что сейчас не самое подходящее время строить версии. Дорога по ночной Москве заняла ещё меньше времени, чем предполагала Дашка.
— У нас приличная фора, — негромко сказал Поворотник, заглушая мотор. А вон и наш знакомый, — он указал глазами на Колиного напарника.
Через несколько минут подъехал и сам Коля. Он только что ещё раз убедился, что Вадик спокойно едет к себе домой, и быстро обогнал его.
— Птенчик вот-вот прилетит, — сообщил Коля Поворотнику. — Времени в обрез.
— Ты сядешь вместе с ним в лифт. Как только откроется дверь, входим вместе с ним.
Влетев в квартиру, они сразу же наткнулись на Ставицкого. Он отпрянул в комнату и стал поспешно запахивать на волосатой груди халат. Этой ночью Ставицкий и не мечтал о том, чтобы заснуть. Прислушивался к лифту в ожидании Вадика и… ещё кое-кого. С одной стороны, было бы спокойней, если бы его мальчонка остался. Но не мог же он запретить ему пойти на свидание? И потом, хотя боссу «Океанов» так и не верилось, что неизвестный выполнит свои угрозы, сыну все равно лучше было находиться подальше. Когда за Вадиком в квартиру вломились какие-то люди, у Ставицкого потемнело в глазах, и пол начал уплывать из-под ног. В голове пронеслась мысль, что они, конечно же, пришли за ним. Вчера его об этом уведомили. Но в следующую секунду он уже узнал Поворотника и Дашку, и ещё хрипловатым от волнения голосом, спросил:
— Зачем Вы сюда явились, ведь мы расторгли наше соглашение? Хотите прибавить мне бед, рассекретить мое убежище?
— В этом нет необходимости, — Поворотник взял у Коли запись.
Два часа спустя Поворотник, Дашка и Зина сидели в кухне-архиве. Секретарша требовала рассказать в разных всех подробностях о недавних событиях. Дашка резала овощи для салата, а Зина снова и снова включала электрочайник и, кажется, закипала вместе с ним.
— Ну, и дальше? Не томите душу, умоляю! — тараторила секретарша. — Вы прокрутили ему голос сыночка, и что? Ставицкий не хотел вам верить, а Вадик кричал, что все это подстроено, и хотел слинять, разбив табуреткой окно?
— Зина, если у тебя такое воображение, то зачем тебе наши рассказы? Поворотника всегда немного раздражала эта Зинина черта — превращать реальную жизнь в киносценарии. — Может, оставишь нас на время в покое?
— Все, я больше не буду, — пообещала она. — Дашка, рассказывай ты. Ты все-таки не такая зануда, как наш шеф.
Дашка ответила, что Ставицкий совсем не возмущался и никого не обвинял в подлоге и клевете. Как-то сразу сник и постарел. Наверно, в глубине души он и раньше чувствовал, что источник его страхов очень близко. Просто не хватало мужества признаться себе в этом. Он только упавшим голосом спрашивал Вадика, зачем тот это сделал: «Ведь я готов отдать тебе все, что у меня есть. Чего тебе не хватало?»
— Я тоже никак не могу взять в толк, что ещё нужно этому поганцу, — заметила Зина.
Дашка постаралась объяснить. Вадик сказал, что сам не знает, как эта идея пришла к нему впервые. Наверно, все дело в детских годах. Мамаша без конца твердила ему, что негодяй Ставицкий их бросил. «Да ведь я до недавнего времени ничего о тебе не знал, сынок!» — возмутился тот. Тогда рука Вадика скользнула в карман джинсовой куртки, заставив напрячься Дашку, Поворотника и обоих его помощников. Он достал оттуда какие-то документы и конверт. «Что это?» — спросил незадачливый папаша. «Наши загранпаспорта и билеты, — сказал Вадик, отворачиваясь. Дашке показалось, что он сейчас разрыдается, но „мальчонка“ все-таки сдержался. — Да, отец, ты засыпал меня подарками. Но не хочешь признать, что я твой сын. Ты слишком боишься своей жены, боишься, что подумают о тебе знакомые. Кто я — охранник в твоей фирме, которому ты почему-то купил квартиру? Я подумал, что, если мы на время уедем отсюда, то сможем начать новую жизнь».
— Какие страсти! — всхлипнула Зина, размазывая под глазом зеленую тушь. — Где ещё такое услышишь, кроме как в нашей конторе? А что было потом?
— Ставицкий пришел в себя и отвел шефа в сторонку. О чем они там шептались, я не знаю, — Дашка пожала плечами.
— Он официально попросил меня отдать ему запись и спросил, сколько он нам должен, — Поворотник понял, что дамы слишком заняты разговором и решил сам позаботиться о своем завтраке. — Я, конечно, отдал её. Это семейные дела, пусть сами разбираются, — добавил он, жуя бутерброд с ветчиной. — Ну, и насчет оплаты мы договорились.
— Правда, когда Ставицкий увидел цифру, ему опять чуть не стало плохо, но на радостях он быстро пришел в себя, — обронила Дашка.
— Я не просил лишнего. Все это на самом деле обошлось недешево, — сказал шеф.
— Так что, Зина, жди премиальных, — подмигнула Даша.
Зина игриво рассмеялась и сказала, что сегодня им положен кофе с «Амаретто». Нужно же отметить удачное завершение дела Ставицкого!
— Оказывается, ты за него переживала? А по-моему, ты громче всех возмущалась, когда он потребовал обратно деньги, — небрежно заметила Дашка.
— Одно дело — корпоративная солидарность, — с трудом выговорила Зина, а мои симпатии совсем другое. Ставицкий — душка, — она покосилась на Поворотника. — И вообще на свете осталось так мало настоящих мужчин, что их в пору заносить в Красную книгу. Какая забота о ребенке!
