Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Послушал Александр говорунов-краснобаев, тревожно ему стало. Зачем народ мутить, подбивать к смене власти? Князьям бы объединиться, Орде противостоять, а они между собой за власть дерутся.
Впрочем, драться было за что: Владимирско-Суздальское княжество огромное. Только удельных княжеств больше трёх десятков. Среди широко известных и по сей день – Устюжское, Переславль-Залесское, Ярославское, Пошехонское, Угличское, Стародубское, Юрьевское, Городецкое. Не зря называют владимирского властителя – Великий Князь Владимирский, князь Новгородский и Городецкий и прочая. А прочая – это ещё и княжества Моложское, Прозоровское, Шуморовское, Шекснинское, Угорское, Романовское, Пожарское, Ряполовское, Кривоборское, Льяловское, Голибесовское, Торческое, Сицкое, Пороськое, так это ещё не весь список. Иных уж нет, сгинули, сожжённые и разорённые многочисленными войнами.
Горлопанов, что народ речами смущали, Александр слушать не стал. Ему понятно было, откуда ветер дует. Небось наняты боярами за деньги, вот и отрабатывают. Уходить с торга решил, дело к вечеру идёт, да приметил фигуру знакомую. Протолкался поближе – Фотий!
– Послушник, ты чего здесь делаешь?
От неожиданности Фотий вздрогнул. Во Владимире его никто не знает, обернулся, Александра узнал, улыбнулся. Поприветствовали друг друга тепло. Фотий осмотрел Александра с головы до ног.
– Тебя не узнать, в обновках.
– Зима на носу, морозы, утепляться надо.
Фотий был в чёрной вотоле поверх подрясника. Да разве она греет? Ткань льняная, только по осени носить, от ветра защита. Фотий явно мёрз, судя по красному носу и посиневшим кистям рук. Саше Фотия жалко стало, предложил:
– Давай тебе кожушок какой купим? Да обувку подходящую.
– Братия вотолу дала, а на другую одежду денег нет.
– Я заплачу.
Откуда Фотию деньги взять, беден как церковная мышь. Но человек хороший, добрый, главное – стержень в нём есть от веры. Такие не часто встречаются, да ещё бессребреник, что и вовсе редкость. Фотий на предложение застенчиво плечами пожал. Время поджимало, скоро темнеть начнёт, лавки закроют. Александр Фотия за руку ухватил, через толпу двинулся, как ледокол. В первую очередь к сапожнику. Если ноги мёрзнут, никакая шуба не спасёт. Юфтевые чёрные сапоги подобрали, затем жупан, тоже чёрный, послушнику только чёрные вещи носить дозволялось. Жупан немного короче полушубка, мехом внутрь, а сверху покрыт тканью. Тощеват Фотий, жупан на нём болтается, а меньшего размера не шьют, если только на подростков, но ему такой короток в рукавах. Фотий благодарить стал, но Александр его остановил:
– Ты большего заслуживаешь.
С торга несколько кварталов вместе шли. Саша расспрашивал, исполнил ли Фотий поручение да где поселили.
– Письмо от владыки Новгородского Максима сразу митрополиту Серапиону передал, как же иначе? За этим послан. А живу известно где, в келье.
– Назад когда думаешь?
– Разве я над собой властен? На то воля митрополита будет.
– Потрапезничаем вместе?
– На службу вечернюю надо, в следующий раз.
Не оборачивались оба, не сторожились, не видели, как от торга за ними фигура тёмная следует. На перекрёстке пустынном расстались, перед тем обнявшись. Александр не спеша к постоялому двору направился. Не успел и трех десятков шагов пройти, слабый вскрик услышал. Фотий? Бегом к перекрёстку кинулся, влево повернул. На снегу Фотий лежал, в чёрной одежде узнаваем издали, стонет. И человек убегает.
– Фотий, что с тобой?
– Кольнуло что-то в бок.
А из-под прижатой к животу руке кровь видна на пальцах. Александр рванул бежать. Грабитель? Так у чернеца брать нечего, ни одной деньги нет. Тогда зачем ножом били? Догнать гада этого надо! А мужик, за собой топот ног слыша, ходу не сбавляет. Александра злость взяла, ещё скорость поддал, хотя казалось – на пределе уже бежал. Дистанция медленно сокращаться стала. Впереди деревянный мосток через ручей, брёвна обледеневшие, убегавший оскользнулся и упал. Несколько секунд лежал оглушённый. Александру этого времени хватило домчаться, но и сам поскользнулся и на мужика с размаху грохнулся всем своим весом, тот аж хекнул сдавленно. Саша рывком его на себя повернул.
Савелий, кормчий! Так его Фотий отпустил, развязав. Александр думал, что он уже далеко от Владимира, а этот гад и не думал уходить. Александр Савелия за грудки схватил, приподнял, спиной к перилам моста прислонил. Стонет кормчий, за правый бок держится, глаза прикрыл. Александр ему пощёчину влепил:
– Зенки открой! Ты за что Фотия ножом пырнул?
– Через жалость его вся команда ушкуя полегла.
– Так и владимирских половина. А всё из-за тебя, сволочь!
Александр не удержался, ударил Савелия в зубы. Кровь брызнула, губа рассечена. Савелий сплюнул выбитые зубы.
– Добить хочешь?
– И добью, не сомневайся, гнида!
– Не торопись! На ушкуе тайник есть, пополам поделим.
Думает, за деньги всех купить может. Из-за денег своих людей положил и лодейщиков. Александру злость разум затмила. Схватил Савелия за голову, крутнул резко, как цыплёнку, позвонки шейные хрустнули, тело кормчего обмякло, глаза закатились. Дёрнулся пару раз и дышать перестал.
– Собаке – собачья смерть!
Александр поднялся, заторопился к Фотию.
– Ты ещё живой? Видишь, милосердие и жалость проявлять к негодяям чревато. Догнал я твоего обидчика. Угадаешь с трёх раз, кто такой?
– Савелий, кормчий.
– Угадал. Теперь он с апостолом Петром беседует. А тебе рано с ним встречаться. Ты потерпи.
Александр подсунул под чернеца ладони, поднял.
– За шею мою рукой возьмись, сможешь?
Чернец лёгкий, полсотни килограммов, не больше. Саша к монастырю пошёл, нет больниц в городе. Одна надежда: кто-нибудь из монахов знания лекаря имеет, поможет. Жалко чернеца, ни одного худого слова от него за время плавания никто не слышал, а пострадал через свою доброту. Сомневался Александр, что всё удачно кончится, ранения в живот зачастую к смерти приводят, причём мучительной.
Ворота монастыря закрыты, Саша стал бить ногой. Открылось маленькое оконце в воротах, выглянул послушник:
– Ты чего безобразничаешь?
Но тут же охнул, загремел железным запором, отворил одну воротину. Вдвоём понесли раненого к длинному зданию. По дороге послушник спросил:
– Кто же это его?
– Ты его не знаешь, да и не встретишься никогда.
– А ты ему кто?
– Приятель, вместе из Новгорода добирались.
– Ага, рассказывал он братии.
Постанывающего Фотия занесли в большую комнату, уложили на стол.
– Ты погодь, – попросил чернец. – Я быстро обернусь. Есть у нас один умелец лекарский.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
