Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
— По крайней мере, я рада, что капризная Кёко согласилась терпеть мое присутствие.
— Рин-сан — добрая. — Она снова печально усмехнулась. — Я всегда смотрела на тебя и думала: какой счастливой я могла бы быть на ее месте… Но Рин-сан не выглядела счастливой. У нее была другая мечта, и она видела только свою мечту — смотрела куда-то вдаль, сквозь других людей. Мне было так грустно на нее смотреть… И было так стыдно за себя — Рин-сан занимала то место, которое надеялась занять я, но Рин-сан не нуждалась в нем.
У меня сдавило в горле.
— Кёко-сан — такая добрая…
Она вглядывалась в мое лицо.
— Рин-сан была добра ко мне. Если бы ты пожелала, ты могла разрушить мою жизнь. Разве ты не знала этого?
— Нет-нет, — твердо сказала я. — И думать не хочу. Не надо говорить о разных глупостях.
Я встала, взяла с тумбочки стакан и пузырек.
— Давай-ка примем лекарство.
Она безропотно выпила таблетки.
— Помнишь — тогда, когда ты только приехала к нам, ты тоже лежала также, как я, совсем без сил? — тихо спросила она.
— Я вела себя очень глупо, — сказала я.
— Мы думали, что ты умрешь. Доктор сказал, что ты устала и у тебя не осталось внутренних резервов. Я считала, что это неправильно. Разве есть причина умирать такой молодой девушке? Один раз служанка не выдержала и сказала, что не станет больше входить к тебе. У этой иностранки взгляд, как у мертвой, сказала она. Она показала мне еду, к которой ты не прикасалась. Я поняла, что надо что-то сделать, а то ты в самом деле умрешь. Я позвала Юки и сказала ей, что за дверями лежит больная тетя, которая хочет есть, но не может есть. Я спросила Юки, хочет ли она пойти и покормить больную тетю, чтобы та выздоровела. И тогда Юки сказала: да, Юки хочет, чтобы тетя была здоровой, Юки отнесет больной тете еду и попросит ее поесть. Я забрала миску у служанки, отдала Юки и отправила ее к тебе. И ей удалось заставить тебя жить…
Кёко рассказывала эту историю тихим угасающим голосом. Пока я боролась со спазмами в горле и придумывала какой-нибудь бодрый ответ, она опять впала в забытье.
Я не была связана никакими родственными связями с Кёко, но все же наши с ней отношения напоминали отношения близких родственниц. Я понимала, что она уже попрощалась со своей семьей. Быть с ней в ее последние минуты, поддержать в ней ощущение присутствия человеческого тепла рядом с ее умирающим телом — единственное, что я могла для нее сделать, чтобы показать, что эта родственная связь существует между нами. И она была так великодушна, что дала мне эту возможность.
Я сидела у постели умирающей Кёко и вспоминала всех людей, которые отнеслись ко мне так, будто были моей настоящей семьей: китаец, который дал мне половину лепешки во время моего бездомного скитания по Шанхаю, Вера, сующая мне деньги, когда меня забирали в лагерь, стойкая Джейн Фокс, до конца опекавшая всех слабых и беззащитных, всегда стоящая на моей стороне Кёко…
Через два дня Кёко умерла.
Глава 20
После ухода Кёко у меня надолго пропало чувство равновесия жизни. Ее смерть подействовала на меня намного более удручающе, чем неудачная поездка к сестрам. Я перестала ощущать себя в безопасности. Начала мучить тайная мысль, что на меня скоро может обрушиться какое-то несчастье и не найдется никого, кто бы меня спас или защитил.
Однажды вечером — прошло уже месяца три после смерти Кёко — Акито забрал меня после лекций в университете.
Машину вел шофер. Акито сидел не рядом с ним, как обычно, а на заднем сиденье. Он возвращался с деловой встречи и выглядел усталым. Я заметила, что он начинает стареть. Он, видимо, тоже наблюдал за мной.
— У вас усталый и отрешенный вид, — заметил он.
— Я действительно немного устаю в последнее время, — согласилась я.
— Я тоже утомился от этих бесконечных совещаний. Думаю, нам стоит заехать в какой-нибудь бар и немного расслабиться.
Не потрудившись ответить, я сделала неопределенный жест, выражающий «как пожелаете».
— Поезжайте в Гинзу, — сказал Акито шоферу.
В баре был уютный полусумрак. Играла спокойная джазовая музыка. «Кёко любила джаз», — вспомнила я.
— Что вы будете пить? — спросил Акито.
— То же, что и вы.
— Два виски, — сказал он бармену.
Бармен налил нам виски.
Акито сделал глоток и испытующе взглянул на меня.
— Как прошла поездка в Америку?
— Неплохо, благодарю.
Он достал сигарету, закурил.
— Какие у вас планы? Что вы собираетесь делать в будущем?
— Пока не знаю… — задумчиво сказала я. — Может, съезжу во Францию навестить подругу… ту, которая узнала меня на фото…
— Та русская, которая была вашей партнершей в «Космополитене»? Вера Ивицкая.
Я удивленно посмотрела на него. Он усмехнулся.
— Видите, я многое о вас знаю.
Мы снова замолчали.
Я взяла свою рюмку и залпом выпила. Виски спровоцировало у меня неожиданный всплеск эмоций — слезы полились потоком. Я вытирала ладонями лицо, даже не пытаясь сдерживать себя.
— Почему вы плачете?
— Не знаю… Наверное, потому что я полный банкрот. Глупо терять близких людей, не правда ли? Такое ощущение, будто весь мир снова рухнул и лежит в развалинах.
Он вздохнул.
— Я ведь вам тоже довольно близкий человек. Или вы никогда не признаете этого?
Я молчала.
— Хотите, я расскажу вам историю об одном человеке, который много лет любил одну женщину? — сказал он. — Она жила рядом с ним, но на самом деле она жила в каком-то другом мире, не замечая его.
— Может, вы только потому и любили ту женщину, что ее словно бы не было рядом.
Акито допил свою порцию виски.
— Послушайте, Рин… Давайте поговорим о нас. Выживете в Японии по собственной воле, не так ли?
— Да. Разумеется.
— Обдумывая наши отношения, я пришел к выводу, что определенное принуждение все-таки имело место. И все эти годы вы закрывались этим фактом, как щитом.
— Зачем вы это говорите?
— Затем, что вы оказались не так уж беззащитны. Вы пытались кланяться мне, когда мы с вами встретились в лагере. Вы демонстрировали мне свою зависимость, потому что понимали, что находитесь в условиях зависимости. Но на самом деле и вы, и я знаем, что внешние обстоятельства, вынуждающие человека занимать униженное, бесправное положение перед другим человеком, совершенно ничего не значат. Как бы ни был унижен человек, он все равно осознает, что это просто роль, которую ему предписано играть. Он остается свободным в душе, и, когда обстоятельства переменятся, он и в самом деле станет свободным. И точно так же человек, обладающий внешним превосходством над другим человеком, понимает, что в реальности он не обладает никакой властью — он только использует обстоятельства, дающие ему власть над другими. Только самые глупые люди не понимают этого расклада и упиваются внешними признаками власти или, наоборот, при ее отсутствии излишне страдают от ощущения своей униженности. Меня тогда привлекло именно это ваше качество: вы были уверены, что остаетесь свободной, вы продолжали оставаться беспечно свободной, хотя и выглядели внешне крайне жалко. Я не знаю, понимали вы это или нет, но это выглядело словно вызов — и я не мог его не принять.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
