Глаза старика открывались шире и шире, пока не стали похожи на две полные луны. Но он не высказал ни слова сомнения в существовании Каролины. Наоборот. Он сказал:
– Так вы умеете творить настоящие чудеса! Мы живем в поистине странное время. Но вы, сударь… Вы единственный человек, на ком нет звезды, и я не видел вас в гетто. Вы не можете быть евреем.
– Как же вы оказались здесь, с нами? – спросила мать Якоба. Сейчас она выглядела моложе, словно упоминание о волшебстве разгладило ее морщины, стерло с лица жесткое выражение и оно стало таким же юным и ясным, как и лицо ее сына.
Кукольник ссутулился, но здесь был не магазин игрушек перед войной, где он мог спрятаться за дежурной улыбкой и вежливыми словами.
– Я помог своему другу и его дочери, – сказал он. – Вот и все.
Каролина подумала, что на самом деле он сделал гораздо больше, но, независимо от своих усилий, волшебники редко бывают героями сказок. Они были силами природы и со временем уходили, становясь историей, – как роса, исчезающая при первых лучах солнца.
Каролина крепко ухватилась за свою юбку. Нет. С Кукольником этого не случится. Этого не может быть.
– А как ты сюда попала? – спросил Якоб Каролину. Усталость, казалось, покинула его, но Каролина знала, что это ненадолго. Трудностей было слишком много, чтобы кто-нибудь, особенно ребенок, мог выдержать их без жалоб.
– Я прибыла издалека, – сказала Каролина. – Это длинная история.
– Ты должна ее рассказать, – вмешался Кукольник.
Каролина попыталась – и не смогла – спросить его без горечи в голосе:
– Какой смысл рассказывать эту историю?
– По крайней мере, это поможет нам скоротать время, – ответил Кукольник. – Расскажи нам о Стране Кукол.
Каролина хотела было снова ему отказать, но потом поняла, что ее другу сейчас нужна сказка, которая поможет ему держаться.
– Жила-была, – медленно начала она, – маленькая кукла по имени Каролина. Жила она в одной стране далеко-далеко от мира людей…
Эта история унесла их из вагона, как когда-то добрый ветер Догода. Когда в середине рассказа Каролина остановилась, чтобы передохнуть, Кукольник прошептал:
– Ты в первый раз рассказываешь мне свою историю.
– Раньше мне было слишком больно ее вспоминать, но теперь боль прошла. С тобой я нашла новый дом, – прошептала она в ответ.
– Да, – сказал Кукольник, – конечно.
И, продолжая свой рассказ, Каролина почувствовала, как одна слезинка из глаз Кукольника упала ей на юбку.
* * *
Когда поезд остановился и дверь вагона для скота открылась, двое офицеров СС начали выгонять из него Кукольника и других пассажиров.
– Выходите! Выходите! Быстро! – кричали злые колдуны.
К ногам тех, кто двигался не слишком быстро, бросались немецкие овчарки, как две капли воды похожие на Солдата. Рядом стояли несколько человек в голубой полосатой одежде. У каждого на рубашке была желтая шестиконечная звезда, и все они были худыми, как вырезанные из бумаги куклы.
Солнце уже садилось за горизонт, озаряя лежащую перед ними длинную пыльную полосу гравия мягким оранжевым светом. В колючей проволоке забора слышался неумолкающий, зловещий электрический гул. Каролина посмотрела вдаль, туда, где заканчивались рельсы и стояло здание из красного кирпича с огромной печной трубой. Рядом росла группа высоких тонких деревьев, чьи листья мягко шелестели, словно приглашая прибывших.
Может, это не такое уж зловещее место, как думали Каролина и Кукольник? Почему бы тогда здесь росли такие прекрасные деревья?
– Березы, – сказал Кукольник, обращаясь скорее к себе, чем к Каролине. – Биркенау. Страна берез.
– О чем ты говоришь? – спросила Каролина.
– Моя фамилия, – пояснил Кукольник. – Это место называется так же, как звучит моя фамилия. «Бжежик» означает «береза».
Над толпой разнесся пронзительный свист. Мужчины, женщины и дети из Кракова замерли и посмотрели туда, откуда он раздавался, – на элегантно одетого офицера СС. На руках его были белые перчатки, словно он собирался пригласить одну из женщин повальсировать на пыльном гравии.
– Добро пожаловать в Аушвиц-Биркенау, – сказал офицер, улыбаясь прибывшим. От этой улыбки у Каролины похолодело сердце. В ней не было тепла, и она вспомнила о пустой ухмылке Эриха Брандта. – Я знаю, что вам пришлось перенести долгое и утомительное путешествие, но теперь все будет хорошо. Пожалуйста, встаньте в две шеренги: в одной – мужчины, а в другой – женщины. Я разделю вас на группы, чтобы дать вам подходящую работу.
Кукольник встал в шеренгу вместе с остальными. Затем он наклонился и поцеловал Каролину в лоб.
Она почувствовала, что это его первый и вместе с тем последний поцелуй.
– Я люблю тебя, Каролина, – сказал он. – Ты спасла меня. И если бы ты не заговорила, я никогда бы не познакомился с Джозефом и Реной. Ты была лучшим другом, о каком я только мог мечтать.
– Я не прощаюсь с тобой, – сказала Каролина. – Я не хочу! – Она крепко ухватилась за его жилет и притянула Кукольника к себе. – Не говори так, словно ты собираешься оставить меня одну. Ты не можешь!
Чем больше она говорила, тем более затуманивалось лицо ее друга, словно он уже начал уходить от нее. Каролина моргнула, стараясь вернуть ему ясность. Она отчаянно хотела запомнить Кукольника как следует – так же как он старался запомнить Краков. Но почему она не может ясно видеть его?
– Каролина, – сказал Кукольник, – твое лицо… – Он испуганно смотрел на нее, и Каролина поднесла руку к лицу. И почувствовала стекавшую по нему каплю влаги.
Она плакала.
Она наконец научилась плакать, но какой теперь от этого был толк? Она хотела быть храброй в глазах Кукольника, а вместо этого он утешал ее.
– Прости меня, – сказал он.
Каролина вытерла глаза. Ей столько раз в жизни хотелось заплакать, а теперь, когда ее желание исполнилось, ей хотелось поскорее избавиться от слез. Всегда ли так бывает с желаниями?
К ее горлу подступили рыдания, но она проглотила их и оставшейся рукой крепко обхватила Кукольника.
– Я люблю тебя больше всех на свете, – сказала она. – Я всегда буду любить тебя больше всех на свете. Что бы ни случилось…
Ее прервал один из солдат.
– Это что, кукла? – спросил он и выхватил Каролину из кармана Кукольника. Мир погас, а затем, когда колдун встряхнул ее, снова включился, и она закрыла глаза, а потом опять их распахнула. – Ты, наверное, шутишь. Что у тебя в другом кармане – плюшевый мишка? – Он, оскалясь, словно зверь, помахал офицеру в белых перчатках. – Посмотрите, герр доктор! Взрослый человек носит это с собой. Можете поверить?
Человек в белых перчатках – очевидно, доктор – посмотрел в сторону Каролины и Кукольника, но не засмеялся, как солдат. Он округлил глаза и приподнял штанину Кукольника, обнажив его деревянную ногу.
