— Месье Фариси не говорит по-французски.
— Я говорю по-английски не хуже, чем он.
— Одну минуту.
Последовало глухое молчание: мой собеседник прикрыл телефонную трубку рукой. Затем снова раздался тот же голос:
— Вы хотите договориться о встрече между этой дамой и месье Фариси?
— Нет, не хочу. Я представляю интересы этой дамы.
— Одну минуту.
Снова последовало неслышное обсуждение, и голос сказал:
— Не могли бы вы прийти в отель сегодня вечером?
Я начал терять терпение.
— Нет, не могу.
— Почему? Если вы представляете лицо, имеющее отношение…
Я не дал ему договорить.
— Как давно вы приехали в Ниццу?
— А почему вы хотите это узнать?
— Возьмите утреннюю местную газету, хотя бы за сегодняшний день. Прочтите ее внимательно и все поймете. Я позвоню генералу Фариси через полчаса.
— Кто говорит?
Я повесил трубку и позвонил Люсии. Мой рассказ, похоже, ее не удивил.
— Если уж присылают переводчика, могли бы выбрать кого-нибудь поумнее, — пожаловался я.
— Военные, — сказала она безнадежно, — только и знают что кричать и топать ногами.
Когда я перезвонил, крика и топота стало поменьше.
— Значит, вы говорите по-английски? — переспросил переводчик.
— Да.
— Одну минуту.
Полковник Фариси не источал доброжелательства, однако говорил спокойно и по делу. Мне пришлось снова объяснять, что ему придется общаться с Люсией не напрямую, а через мое посредничество, но когда он это осознал, дело пошло на лад. Похоже, он испытал облегчение.
— Хорошо. Давайте обсудим практическую часть. Я так понимаю, вы не хотите привлекать внимание полиции. Тогда проще всего, чтобы я пришел к вам. Скажите, где вы, и я выеду немедленно.
— Боюсь, что все не так просто, генерал. Если вы прибыли в Ниццу сегодня, а я думаю, что это так, то почти наверняка за вами уже установлено наблюдение.
— Полицией? Но зачем?
— Нет, не полицией. Комитетом, людьми, заинтересованными в успехе операции «Даг».
— Верится с трудом. Как они меня найдут?
— Я нашел вас легко. Думаю, им было даже легче. Вероятно, они ждали вас в аэропорту. В любом случае мы должны действовать, исходя из этого.
— Они не могли успеть так быстро, — в его тоне слышалось презрение.
— Неужели? У меня есть достоверная информация, что три члена Комитета вчера вечером вылетели из Женевы в Ниццу. У них было достаточно времени. Они все про вас знают. В Цюрихе они добрались до вашего друга раньше, чем вы. Здесь они попробуют сделать то же самое.
— Вы сказали, они вылетели вчера. Откуда у вас эта информация?
Он хоть не дурак.
— Я получил ее от представителя итальянского нефтяного консорциума, который, как и вы, заинтересован в материалах, касающихся операции «Даг». Он также прибыл вчера.
Фариси выругался. Ну по крайней мере мне так показалось. Хотя, возможно, он просто воззвал к Аллаху.
По-английски он сказал:
— Вы, конечно же, отвергли его предложение?
— Напротив, мы обсудили условия возможного соглашения. Речь шла о значительной сумме.
— Эти документы принадлежат правительству моей страны, — резко заявил Фариси. — Я приехал, чтобы их забрать. В случае необходимости я обращусь к французским властям.
— В таком случае, генерал, вы их не увидите. Завтра документы уже будут в Италии.
Фариси сердито фыркнул.
— Более того, — продолжил я, — они не принадлежат иракскому правительству. Они принадлежали вашему другу в Швейцарии. Ваше правительство собиралось купить их у него. Теперь они перешли в другие руки. Ваше правительство по-прежнему может их купить. Согласитесь, генерал, ведь в этом и заключается цель вашего приезда — купить. Не так ли?
Он глубоко вздохнул.
— Я уполномочен заплатить компенсацию лицу, которое вы представляете. За трудности и неудобства, которые ему пришлось испытать, чтобы не позволить врагам государства завладеть ценными документами.
— Совершенно верно. Но я должен вам напомнить, что трудности и неудобства были очень значительными. Кроме того, этому лицу угрожала, и до сих пор угрожает, большая опасность. Очевидно, что компенсация должна быть значительной.
Последовало молчание, а затем Фариси спросил:
— Насколько значительной?
— Итальянцы для начала предложили двести пятьдесят тысяч.
— Итальянских лир?
— Новых французских франков.
Он пошептался с переводчиком, чтобы выяснить, сколько это будет в иракских динарах. Оказалось, что почти восемнадцать тысяч.
Когда они закончили подсчеты, раздались насмешливые возгласы. Я быстро продолжил:
— Разумеется, это только начальное предложение; думаю, они с радостью заплатят вдвое больше.
— Глупости! Для итальянцев это не представляет такой ценности.
— У меня сложилось другое впечатление. Однако на сегодня у меня намечена встреча с их представителем.
— Сегодня?
— С каждым часом опасность увеличивается. В конце концов, мы будем вынуждены обратиться в полицию. Нам так и так придется идти в полицию, но леди хотела бы сначала избавиться от документов, получив за них столько, сколько сможет. В противном случае документы будут просто конфискованы властями. Полагаю, французские нефтяники тоже ими интересуются.
— Повторяю, я готов встретиться с вами сегодня вечером. — Он начинал волноваться.
— Генерал, я не хочу, чтобы меня убили, и вы, я думаю, тоже не хотите умереть. Поэтому нашу встречу надо тщательно спланировать. И все равно опасность останется. Если у вас нет серьезных намерений, я бы не хотел рисковать понапрасну. Зачем?
— Я же сказал, что готов заплатить.
— Итальянцы готовы заплатить больше.
— Я заплачу двадцать пять тысяч динаров. Погодите минуту. — Он пересчитал для меня. — Это около трехсот пятидесяти тысяч франков по четырнадцать франков за динар.
— Итальянцы все равно заплатят больше. Однако, генерал, я могу предложить вам компромиссный вариант.
— Компромиссный вариант? — Он произнес это так, словно я предложил ему хинина.
— Должен честно сказать: леди хотела бы передать документы вам.
— А!
— Из сентиментальных соображений, как вы понимаете. Поскольку ваш общий друг был патриотом, и поскольку ей бы хотелось отомстить за его смерть. Я ее понимаю.
