Речь экономиста часто прерывалась репликами из толпы, но он договорил и спокойно покинул трибуну. Следующее слово взял также экономист, который раскрыл, развил и показал преимущества капиталистической модели ведения хозяйства. Закончил он свою речь уверенным заявлением, что Запад окажет Венгрии не меньшую, а куда большую помощь, чем пресловутый СССР, от которого надо поскорее избавиться, и начать это незамедлительно с демонтажа памятника Иосифу Сталину! Его мнение поддержали бурными возгласами и продолжительными овациями.
Веркино сердце дрогнуло, когда на трибуне появился Владимир. Он кратко охарактеризовал международную обстановку, упомянул о постоянном расширении МСС, об ошибках лидеров некоторых социалистических государств, о происках империалистов, которые не дремлют, чтобы воспользоваться этими ошибками, потом остановился на политической и экономической ситуации в Венгрии, дал отрицательную оценку нынешнему руководству, заведшему страну в глубокий кризис, и начал говорить о путях его преодоления. Поддержав в принципе требования к руководству страны, выдвинутые молодежью, Владимир высказался за немедленное проведение чрезвычайного совместного заседания Политбюро Центрального руководства ВПТ, Правительства, Государственного собрания и представителей от народа, которых следует избрать на сегодняшнем митинге, чтобы на этом форуме принять кардинальные решения. Оратор еще не закончил последнюю фразу, как раздались возгласы: «Коммунисты уже десять лет проводят пустые заседания Политбюро, их надо гнать метлой!», «Сначала всех судить, а потом заседать!», «Пусть убираются из Венгрии вместе со Сталиным!», «Долой из Венгрии советских советников!», «Долой оккупантов с венгерской земли!»
Владимир подождал, пока наступило относительное затишье, и легко и спокойно продолжил свою речь.
Он убедительно просил венгерское общество воздержаться от антисоветских выступлений, доказывая, что никто не заставляет венгров повторять ошибки СССР, напротив, призывал выработать разумные и выгодные для Венгрии предложения о равноправном сотрудничестве с Советским Союзом и направить их в Москву от имени всего венгерского народа. Он не исключил, что нынешнее руководство может обратиться к «старшему брату» за военной помощью, чтобы остаться у власти, поэтому надо не откладывать проведения совместного заседания до завтра, а идти на него прямо с митинга.
Реакция на последнюю фразу оказалась неожиданной – раздались возгласы: «Надо немедленно захватить парламент!», «Вперед, на площадь Кошута!», «Вперед, на площадь Сталина!», «Да здравствует Имре Надь!», «Долой коммунистическую тиранию!»
Толпа загудела, закружилась, раскололась, образовались новые колонны, которые стали медленно разворачиваться, расплываться по улицам и двигаться в направлении проспекта Маргит.
Антал и Верка оказались втянутыми в общий людской водоворот и, крепко держась за руки, двигались в его потоке. Они уже не могли выйти из разбушевавшейся стихии, да и не хотели, решив до конца пережить весь этот ураган выхлестнувшихся страстей. Люди спешили, обгоняли друг друга, образовывали какие-то группы, выкрикивали лозунги, кому-то грозили кулаками, истерично смеялись, размахивали руками и притопывали ногами, словно гнались за страшным зверем, который много лет издевался над ними, уводил в лес детей и девушек, пожирал скот, был непобедимым и ненавистным; и вдруг это чудовище испугалось их, поджало хвост и стало убегать, а они с криками и улюлюканьем загоняют его в логово, чтобы там расправиться с ним, потом снять с него шкуру и растоптать ее собственными каблуками.
На мосту Маргит несколько потоков снова слились в единую колонну, и она двинулась тесными рядами на левый берег Дуная, намереваясь продолжить буйное шествие к центру Пешти.
Демонстрантов обгоняли грузовики, на которых восседали крепкие парни, они громко выкрикивали короткие фразы, суть их заключалась в обращении к горожанам не отсиживаться в домах, а собираться на площади имени Сталина и у здания венгерского парламента. По толпе прошел слух, будто восставшие уже завладели оружейным заводом или арсеналом и теперь раздают пистолеты всем желающим участвовать в захвате объектов связи, транспортных предприятий, мостов, вокзалов. К демонстрантам подъезжали открытые машины, приглашая принять участие в штурме того или иного учреждения. Желающие находились в считанные минуты, грузовики наполнялись воинственно настроенной молодежью и уезжали прочь. Когда колонна участников митинга у памятника Бему оказалась на подходе к площади имени Сталина, то ей стали преграждать путь толпы народа, которые высыпали из прилегающих улиц и двигались в том же направлении. Кто-то крикнул в громкоговоритель, чтобы пропустили организованное шествие, – люди приостановились, но напиравшие сзади и с боков рассекли колонну, смешались с демонстрантами, началась давка, послышался женский визг и вопли. Столпотворение предотвратили все те же крепкие парни, сумевшие развести потоки людей, одних приостановить, других направить по полукругу.
Тем, кто хотел прорваться к площади Героев и прилегающей к ней площади имени Сталина, пришлось рассеяться и просачиваться мелкими группами. Некоторым, в том числе Анталу и Верке, это удалось. Пространство непосредственно у статуи было оцеплено, внутри оцепления двигались краны, тягачи, крытые автомобили. На трибуне, которой служил большой грузовик, уже стоял оратор. Его речь, усиленная микрофоном, неслась над толпой, отражалась от стен Музея изобразительных искусств и выставочного зала, возвращалась эхом обратно, снова проносилась над разгоряченными головами, и затихала где-то в деревьях городского парка. «…Нас, венгров, – кричал он, – сплотила любовь к свободе и независимости. Собравшись здесь вместе, мы стали единой и грозной силой! Настал час покончить с коммунистической тиранией, сбросить с себя железные оковы, надетые на нас кровавым сталинским режимом и его приспешниками из Советского Союза. Но, освободив нашу прекрасную землю и наш народ, мы должны быть готовы удержать и защитить свободу и независимость, и я уверен, мы сможем это сделать, потому что свободный народ непобедим…»
На помосте появлялись все новые и новые люди. Кто-то из них призывал не покидать площадь до тех пор, пока не будут выполнены основные требования к руководству Венгрии, кто-то предлагал свой текст ультиматума Правительству СССР о немедленном выводе войск с венгерской территории, иные призывали к оружию, иные предостерегали от опасности браться за него, звучали обращения к Западу, к Востоку, к Имре Надю, к рабочим, студентам, крестьянам, интеллигенции, войскам и органам безопасности…
А тем временем рабочие в белых касках и синих комбинезонах опутывали туловище вождя тросами, подлаживали краны, подгоняли тягачи и орудовали на пьедестале автогенными резаками. Вдруг стотысячная толпа замерла, увидев, как гигантская фигура пошатнулась и стала медленно крениться на правый бок. Вот она завибрировала, и в тот же миг ее бронзовое лицо осветило зарево вечернего заката, – Верке показалось, что по зеленым щекам вождя катятся кровавые слезы и от них струятся и разлетаются в разные стороны, словно от пятиконечных звезд, багровые лучи. Несколько раз статуя приостанавливалась, иногда зависала на пару минут, как будто еще надеялась на помилование, но исполнители приговора все ближе и ближе наклоняли ее к земле. И вот, наконец, оставив на пьедестале железные сапоги, она спокойно легла на мостовую. В тот же миг площадь взревела, как будто в осеннем воздухе загремели раскаты весеннего грома.
