– Откуда вы знаете? – спросила Глори.
– О! А откуда вы знали, как прийти сюда? – Куника Васаки достала из ящика пару черных очков. – Вот, возьмите, думаю, в своем трипе вы уже видели их и знаете, что делать? – она выждала пару секунд, давая возможность Расту и Глори переглянуться. – Не стесняйтесь. Не вы одни ждете своей очереди прийти сюда. Лифт работает круглые сутки. Мир разделяется на тех, кто готов принять перемены, и тех, кто нет. Надеюсь, последних будет меньшинство. Потому что перемены уже здесь – внутри этого мира, внутри нас. И либо мы подчиним их, либо они подчинят нас…
Глори смотрела на Кунику Васаки, когда услышала еще один, посторонний голос, который прорывался откуда-то издалека. И голос этот извинялся.
– Простите, но этот нейронный модулятор сломан, – говорил он. Вернее, не он – она. Говорила, трогая Глори за плечо. – Вы слышите? С вами все в порядке?
– Да, – сказала Глори.
Кабинет Куники Васаки растаял, вернув Глори и Раста в реальность. Они сидели в приватной кабинке дешевого бара.
– Если вам нужен модулятор, то можете перейти в соседнюю кабинку, – говорила официантка.
– Нет, все нормально… – Глори смотрела на Бобби Раста. – Ведь нормально?
– Думаю, да… – протянул Бобби Раст и, чтобы избавиться от официантки, попросил ее принести кофе. – Какой странный был трип, – сказал он Глори.
– Трип? Модулятор не работает.
– Да, но… Так ты ничего не помнишь?
– Я помню достаточно, а ты?
– Я? – Бобби Раст покосился на нейронный модулятор. – Мы не должны ничего помнить, если эта штука действительно сломана… – он замолчал, уставившись на пару черных очков в центре стола. – Это ты принесла их?
– Нет.
– Но если не ты, тогда… – он позвал официантку, требуя объяснений.
– Это был посыльный, – растерянно сказала девушка.
– Посыльный?
– Можете идти, – сказала официантке Глори.
– Но… – Раст собирался задать еще пару вопросов.
– Пусть идет, – настояла Глори.
Раст уступил, проводил официантку взглядом и уставился на пару черных очков.
– Думаю, мы должны надеть их, – сказала Глори.
– Ну уж нет!
– Тебе разве не интересно?
– Я вообще не понимаю, что происходит.
– Поэтому и должно быть интересно, – Глори осторожно протянула руку, взяла очки. – Кажется, размер мой.
– Не надевай. Не надо, – попытался остановить ее Раст.
– Почему? Выглядят как самые обыкновенные…
– А если нет?
– Боишься стать особенным? Как в нашем трипе?
– Не было никакого трипа.
– А как же остров Жизни? – Глори увидела мелькнувшие сомнения на лице Бобби Раста. – Вот видишь… – она улыбнулась и надела очки.
100
– Так вы теперь, значит, такие же чокнутые, как мой друг Колхаус? – спросил Мерло, когда Глори и Бобби Раст увидели Фриту, спящую на диване в гостиной, и сказали, что он должен отказаться от нее.
– Если не веришь мне, надень мои очки и посмотри сам, – сказала Глори.
– Бесполезно, – отмахнулся Мерло. – Я уже надевал очки Колхауса и ничего не увидел.
– Совсем? – нахмурилась Глори.
– Совсем.
Мерло отвел их на кухню и напоил крепким кофе. Они говорили о четвертом измерении, которое открывается для одних и закрыто для других, говорили о нейронных модуляторах и а-лисе, о газетах большого города и людях из крохотных городов, как Дрю-Бер. О женщинах и мужчинах. О сексе и любви. Об ответственности и безрассудстве. О превратностях судьбы и непредсказуемости жизни… И где-то среди всего этого они немного говорили о статье, которую Мерло написал для Глори. Совсем немного.
– Кажется, мы с тобой наконец-то повзрослели, – подметил Мерло в конце разговора.
Глори не спорила, лишь предупредила, перед тем как уйти, что если он останется с Фритой, то рано или поздно станет как она.
– Все мы рано или поздно становимся как кто-то, – сказал Мерло.
– Тогда это будет наша последняя с тобой встреча, – сказала Глори. – Как друзей – последняя.
– Боюсь, мы никогда не были друзьями. – Мерло посмотрел на Бобби Раста и примирительно улыбнулся. – Ничего личного, ладно?
101
Когда проснулась Фрита, Мерло уже был один. Он сидел за кухонным столом: в левой руке книга, в правой дымится сигарета.
– Удивлена, что, имея собственный нейронный модулятор, ты еще продолжаешь читать книги, – сказала Фрита, наливая себе кофе.
– Это стихи Бодлера, – Мерло для верности показал обложку.
– Хорошие?
– Для кого как.
– И как для тебя?
– Для меня – да.
– А для меня?
– Ты скажи.
– Я их не читала.
– Так возьми и прочитай.
– Думаешь, стоит?
– Пока не прочитаешь, не поймешь.
Мерло затушил истлевшую сигарету и закурил новую.
– Были гости? – спросила Фрита, увидев в раковине грязные кофейные чашки.
– Приезжала Глори с любовником.
– Так ты отдал наконец-то статью?
– Да.
– Но ждал, что она приедет одна?
– Если только совсем немного.
– Разочарован?
– Нет.
– А зря.
– Почему?
– Потому что ты все еще немного влюблен в нее.
– Может быть… но только не в нее, а в ту, которой она была, когда мы познакомились.
– Так ты еще и мечтатель?
– Уже нет.
– Жаль. Мне нравятся мечтатели.
– Где ты была лет десять назад?
– Ходила в школу.
– Да. Верно… – Мерло улыбнулся и снова уткнулся в старую потертую книгу.
Какое-то время Фрита продолжала сидеть с ним за одним столом, потом поднялась, начала собираться.
– Спасибо, что пустил переночевать! – крикнула она перед тем, как уйти.
– Да не за что, – отозвался Мерло. – В этом доме все равно слишком много пустых комнат.
Он слышал, как хлопнула входная дверь, слышал, как стучит тяжелый чемодан, прыгая по деревянным ступеням крыльца. В голову почему-то пришла фраза Экклезиаста о том, что женщина порой горче смерти, она – петля охотника. Ее сердце – тенета, а ее руки – оковы. Кто угождает Богу, тот ее избегает. Грешник же будет ею уловлен… Мерло улыбнулся. Нет, он не верил в Бога. Не верил он и в любовь. Ни во что уже, наверное, не верил. Хотел верить, но не мог… Да. Такой была его жизнь…
