Книга Убийство городов - Александр Проханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
– Давай, Лавр, не жадничай. Клади больше сгущенки. Детишек подсластим, стариков утешим. – Курок следил, как прижимистый Лавр пересчитывает банки.
– Да куда больше-то! – упрямился Лавр. – Своим не хватает!
– А они, которые по подвалам сидят, они чужие? Народ не чужой. Мы за этот народ воюем. Последнее ему должны отдать. Не только сгущенку, но и жизнь. – Лысый, с блестящим черепом, с рыжей косой бородой, сидя под красным знаменем, перетянутый портупеей, Курок напоминал Рябинину командира времен Гражданской. И впервые за многие дни он подумал о книге. О том, как опишет рыжебородого командира, восседающего под красным полотнищем.
– Все оно так, Курок, – едко хмыкнул Лавр. – Мы за этот народ воюем и жизни кладем. А где, я спрашиваю, мужики молодые призывного возраста, которые в этом селе проживают? Все в Россию сбежали, старух и детишек побросали. Почему не берут «калашников», не идут на блокпост?
– Ничего, Лавр. Скоро вернутся. Я клич бросил, в Интернете призыв разместил. Чтобы народ к нам из России ехал, в батальон «Аврору». Будем на основе батальона создавать Красную Армию. Как в Советском Союзе.
– Да где он теперь, Советский Союз? – Лавр махнул рукой, в которой держал банку тушенки. – Кошка языком слизнула.
– Вот знамя, видишь? Знамя полка Первого Украинского фронта. Это и есть Советский Союз. Здесь, в Петровке, территория Советского Союза, которую мы отбили у врага.
– Ну да, Советский Союз и столица его Петровка! – Лавр поддразнивал комбата, предвкушая политический спор.
– Сейчас Петровка, а завтра и Устиновка. И Луганск, и Донецк, и Макеевка, и Горловка. А также Красный Луч, Краснодон. Перейдем в наступление, и в состав Союза войдут Мариуполь, Одесса, Запорожье и Харьков. И Николаев, и Днепропетровск, и Киев. Под этим Красным знаменем пройдем по Крещатику, и люди будут встречать нас хлебом-солью!
– Что, и в России будут встречать? – Лавр наивно ахнул, а сам смотрел на комбата едким колючим взглядом, – И в Россию понесем Красное знамя?
– Россия сама к нам придет, и мы ее встретим хлебом-солью, – твердо произнес Курок.
– Что-то она не торопится к нам, комбат. В Крым пришла, хорошо. «Своих не бросаем». «Без единой капли крови». Там без единой, а здесь мы кровью умыты. Разве мы не свои для России? Где она? Где ее танки, зенитки? Почему она смотрит, как нас убивают?
– Погоди, не настало время. Придет Россия, и будут танки, и гаубицы, и «Ураганы», и самолеты. Ты думаешь, в Москве про наш вчерашний бой не знают? Про Саур Могилу не знают? Про обстрелы Донецка не знают? Знают. Готовят войска. Скоро ударят.
– Несправедливо это, комбат. Мы здесь не за себя воюем, а за Россию. А она нас не видит. Несправедливо.
– Все будет по справедливости, Лавр, поверь! Справедливость правит миром, и как бы ее ни топтали, как бы ни издевались, а победит справедливость. Победит Советский Союз!
Курок произнес это торжественно и вдохновенно, как произносят слова любимого стихотворения. Рябинин видел перед собой верующего человека. Курок, лысый, с изуродованным лицом, казался прекрасным. Был окружен едва уловимым сиянием.
– И я в это верю, комбат. Если б не верил, не взял бы автомат, – кивнул Лавр.
– Погоди, Лавр. – Комбат протянул к нему осеняющую руку. – Мы еще пройдем парадом по Красной площади. Все батальоны, которые защищали Донбасс. Проедем на танках, на самоходках, на бэтээрах, под флагами Новороссии. А это знамя взовьется над Кремлем. Победное знамя Красной Армии. – Курок тронул тяжелый, потемневший от времени бархат.
– А на Мавзолее кто будет стоять? – усмехнулся Лавр. – Ты, что ли?
– И я, и ты, и Рябина, и Артист, и Танкист, и Завитуха. Все отдадим честь Красному знамени, на котором кровь наших дедов и наша кровь!
Комбат повернулся к знамени. Приподнял бархатное полотнище, отороченное золотой бахромой, и поцеловал. Рябинин заметил, как в его глазах блеснули слезы.
Перед ним был верующий человек, верящий в справедливость, в Красное знамя, в Советский Союз.
«А я во что верую?» – И Рябинин вспомнил яблоню, которая приснилась минувшей ночью, с корнями, пьющими влагу из хрустального неба, с плодами, питающими земную жизнь.
– Ну, ладно, уговорил, комбат. Пойдем людям хлеб раздавать. – Лавр передал один мешок Рябинину, другой взвалил на плечо, и все трое пошли по селу.
В подвале разгромленного магазина в полумраке скопились старухи и дети. Пахло сыростью, тленом. Из дверей морозильника тянуло испорченной рыбой. Сквозь продых снаружи бил луч света. Нары у стен, скомканные одеяла, стол, на котором лежало несколько яблок, длинная скамья, где в ряд сидели старухи в платках и кофтах. К ним жались дети. Испугались вошедших, стихли. Только маленькая девочка в коротком платьице продолжала кружиться на тонких ножках.
– Здравствуйте, граждане, – бодро приветствовал их Курок, привыкая после солнца к сумеркам. – Командование батальона «Аврора» решило выделить из своих запасов некоторую часть продовольствия. Тут и мясные консервы, и сгущенка, и макароны. Одними яблоками не прокормиться. – Рябинин и Лавр вытаскивали из мешков банки, пакеты, буханки зачерствелого хлеба. Складывали на стол. – Мы вам все оставляем. Другие пусть приходят. Вы уж сами поделите, по справедливости.
Было видно, что Курок испытывает удовлетворение, наделяя измученных людей продовольствием. Эта была не только гуманитарная акция, но и действие, скреплявшее дружбу между батальоном и местным населением.
– Спасибо вам! – жалобно благодарила старуха.
– Храни вас Господь. Как без пенсий, без магазинов жить? Совсем отощали, – вторила слезно другая.
– Вчера был бой. – Курок воздел руку, как оратор, обращаясь к старухам. – Танки противника в сопровождении пехоты пытались прорваться к Петровке и выйти на стратегическое шоссе Донецк – Луганск. Но мужественными и слаженными действиями батальона «Аврора» противник был остановлен и обращен вспять. Мы сражались за вас, дорогие граждане. За вашу свободу. Ваше село остается свободным и будет таковым оставаться.
Рябинин испытывал неловкость, слушая комбата. Тот, казалось, не чувствовал нелепости своей пафосной речи в этом тоскливом подземелье, среди понурых старух и испуганных детей. Маленькая девочка перестала танцевать, обратила к комбату свое бледное личико. Рябинин видел ее хрупкую шейку, шаткие ножки, прозрачные волосы, на которые падал луч света.
– Ой, горе ты, горе! – тяжело вздохнула рыхлая старуха в красной кофте. – Думаю, чем все терпеть, выйду из подвала, и пусть меня снарядом прибьет, чтобы не видеть всю эту беду. А с этими что будет? – Она притянула к себе двух белоголовых мальчиков. – На кого их оставлю? Ихние мать и отец отъехали в Россию, сказали: «Скоро вернемся». И нету их.
– При немцах лучше было, – скрипуче произнесла древняя старуха, замотанная в теплые платки и шерстяные кофты. – Немцы хаты людям оставляли. А тут все хаты побили. Как зимовать? Ни газа, ни дров. Померзнем. Из зимы никто не выйдет.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Убийство городов - Александр Проханов», после закрытия браузера.