Книга Последний подарок - Майкл Бирн

Он открыл глаза и услышал отголосок крика, звучавшего в его голове.

Ему снился сон. Во сне он спал, и его разбудил знакомый запах. Он лежал на диване, дремал под бормотание телевизора, а потом закашлялся. Химический запах обволакивал горло все плотнее, опускался все ниже и пенился. А потом над спинкой дивана показался вихор, похожий на шип, и кто-то произнес его прозвище: Булли… Я пришел за тобой… Вот тогда-то он и очнулся от сна – стал звать маму, проснулся по-настоящему и увидел, что лежит на диване.

Кортни, с этим на коленях, смотрела какую-то детскую ерунду по телевизору. От его крика она тоже закричала, а младенец заплакал. Джек залаяла, пытаясь вскочить на диван, и Кортни закричала на собаку, которая на ее взгляд теперь выглядела еще чуднее.

Булли зевнул, повернулся на другой бок и потер плечо. Оно зудело в том месте, куда вошла пуля, оставившая в его плече глубокую дырочку – как от крошечного метеорита, который прорвался сквозь атмосферу и врезался в него несколько недель назад.

– Убери это отсюда, – велел ей Булли, потому что диван был его спальным местом. Правда, поспать особо не удавалось: комната была как проходной двор, этот все время просыпался, а Эмма постоянно сгоняла Булли с дивана, забывая, что ей полагается быть доброй с ним.

Эмма вышла из ванной.

– В чем дело, Брэдли? Чего ты вопишь, как резаный? Ребенка напугал! – Она взяла младенца на руки и, гугукая, понесла его на кухню. А оттуда крикнула: – И чтоб твоя собака не прыгала вокруг него! Чтоб духу ее возле ребенка не было!

Мордочка Джек появилась над подлокотником дивана – глаза как пуговицы, взгляд взволнованный, – исчезла, снова появилась. Она играла с ним, пыталась привлечь его внимание, но Булли не хотел играть.

– Иди сюда. – Он жестом велел Джек подойти к дивану спереди – ребенка ведь унесли.

Когда Булли выписался из больницы, он не смог просто пойти и забрать Джек из ветеринарной клиники. Оказалось, что он слишком мал, чтобы нести юридическую ответственность за собаку. Дети могут держать кошек, морских свинок, мышей, крыс и прочую четвероногую мелюзгу, но завести собаку по закону можно, только если тебе исполнилось шестнадцать лет.

В конце концов Булли уговорил Фила пойти с ним в собачий приют и подписать необходимые документы. Правда, он не ожидал, что вместо Джек увидит эту, другую, собаку. Внешне она походила на Джек, но шерсть с нее сбрили почти до самой кожи. Она похудела, потеряла примерно шесть килограммов и одну ногу. Сзади на месте левой лапы у Джек висела культя в мешочке из кожи.

– Из того, что осталось, лапу было не собрать. Ничего спасти не удалось, – объяснил ветеринар, стараясь быть как можно деликатнее.

Фил, даже не думая деликатничать, предложил избавиться от Джек – и позже, когда им выплатят деньги и они переедут в дом, купить другую собаку, более породистую, с хорошей родословной и четырьмя лапами. Но Булли покачал головой и сказал «нет». А про себя грязно выругался. Ведь Джек была его собакой. С той лишь разницей, что теперь не стремился ею хвастать и выводил на прогулку лишь поздно вечером, когда все интересные телепередачи заканчивались и начинались неинтересные, а на улицах становилось безлюдно.

Его бы воля, он вообще не выходил бы из дома – из-за журналистов и телерепортеров, так и норовивших сфотографировать их с Джек. Булли не стремился к известности. Так что тем приходилось довольствоваться Филом и водителем службы доставки, который нашел лотерейный билет и как только закончилась его рабочая смена, сообщил о нем в полицию. Вот его фотографиями пестрели все газеты и журналы. Он уже получил вознаграждение от «Камелота» за то, что передал им билет.

Теперь журналисты гонялись за другой сенсацией. Булли оставили в покое, но люди при его появлении до сих пор начинали шептаться и показывать на него пальцами, как на знаменитость. Ему это не нравилось. Может быть, когда он получит выигрыш и переедет туда, где живут знаменитости, он перестанет избегать чужого внимания – сидя, например, в компании Дэвида Бекхэма. Но прошел почти месяц с тех пор, как он выполз из Темзы, а они все еще ждали, когда им вручат приз. Однажды их, правда, посетила представительница «Камелота», но она пришла к ним в квартиру просто с какой-то картой, без денег. Сказала Филу, что у компании к ним есть вопросы. И эти вопросы им, Булли и Филу, зададут в «Камелоте», когда они окажутся под прицелом.

Фил уже вовсю сорил деньгами. Назанимал где только можно, причем не только перебрал лимит по кредитным картам, а задолжал людям, с которыми нужно расплачиваться независимо от того, есть у тебя деньги или нет. Эти люди – не банк. Они не присылают грозные письма с требованием погасить долг; они приходят сами и начинают угрожать.

Зашумел почтовый ящик – плюх, плюх, плюх. Единственное развлечение, разбавлявшее скуку дня. Булли понял, что пришел почтальон. Он осторожно поднялся с дивана. Плечо и ребра всегда болели, когда он вставал после того, как полежит немного после обеда. Иногда вместо того, чтобы открыть дверь, он минут пять слушал, как письма падают в почтовый ящик… Стук, стук, стук.

Булли вернулся на диван с кипой писем в руках, доходившей ему до самого подбородка, и стал перебирать конверты, высматривая что-нибудь интересное. В некоторых лежали просто открытки от людей, которые желали ему добра (а также излагали свои просьбы и пожелания). Многие письма были написаны от руки на небольших цветных листочках линованной бумаги, одно-два – напечатаны на листах побольше. Большие или маленькие, напечатанные или написанные от руки, они все назывались просительными письмами, и Фил, если бывал дома, сразу выбрасывал их в мусоропровод – даже те, что были адресованы Брэдли.

Булли раздражали жалобные письма, в которых люди сетовали на свою горькую долю и умоляли купить им то или это на деньги, которых у него еще не было. Он предпочитал читать те, в которых его прямо просили об одолжении, – просто чтобы посмеяться.

Дорогой Брэдли, ты сорвал банк! Миллион поздравлений! Я бы тоже не прочь улучшить свою жизнь! Не выделишь мне 500 фунтов? Или тысячу? Бывай, братишка…

Он никогда на них не отвечал. Даже на самые смешные.