Приближалось Рождество, и Элизабет приходилось изворачиваться, чтобы справиться с работой и успеть сделать предпраздничные покупки. К тому времени ясельная группа сплотилась и представляла собой если и не компанию близких подруг, то, по крайней мере, хороших знакомых. Впервые за много лет Элизабет чувствовала себя частью сообщества. Женщины собирались каждую среду, и, пока кто-то присматривал за детьми, другие успевали сбегать к врачу или справиться с каким-то неотложным делом.
Однажды, когда ее сильно прижало с дизайнерским проектом, а найти няню не получилось, Элизабет попросила Бриттани присмотреть за Джоной.
«Бриттани, поколебавшись, согласилась. «А, работа», – недовольно протянула она. Я так и не поняла, что это значило. То ли Бриттани забыла, что я работаю, то ли моя просьба задела ее, поставив в один ряд с сиделкой. Надо же мне было так проколоться. Во время наших встреч я несколько раз поднимала тему своей работы, и каждый раз все умолкали, а я чувствовала себя немного посторонней».
В конце месяца группа обменялась подарками, недорогими вещицами, которые обычно передаривались. Обычай подразумевал изрядную долю комической составляющей, но Элизабет с удивлением обнаружила, что подруги подходят к делу с полной серьезностью.
«В итоге Кейт получила эмалевое ожерелье с надписью «Я Люблю Мамочку», хотя Лесли, которая его принесла, оно, возможно, и нравилось. Надев его, Кейт встала в позу принцессы, и только тогда до Лесли стало доходить, что над ней потешаются. Ну, подумала я, сейчас начнется – такое оскорбление не прощают. Но Кейт, слава богу, вовремя оценила ситуацию и сказала, что нам всем надо обзавестись такими ожерельями и что они будут для нашей группы символом дружбы. Кейт мне нравится, но она частенько ходит по краю. Она здесь недавно, несколько недель, и я хотела бы как-то незаметно ее предупредить: мол, здесь такое не пройдет.
Кейт почувствовала, как полыхнуло жаром лицо. Элизабет была права; она никогда не думала о том, как другие воспринимают те или иные ее комментарии. Ей вдруг вспомнилось давнее письмо от одной зрительницы, писавшей о духе легкомыслия в ее телешоу. Оно уже несколько лет лежало дома, в верхнем ящике письменного стола. «Пусть сама попробует готовить, когда под ногами путаются несколько малышей, вот тогда и посмотрим, как у нее «все получится»». Грозный, обвинительный голос из будущего. Некоторые трудности прошли незамеченными, так что делать предположения опасно.
Прошел первый день рождения Джоны. Утром Элизабет побывала с ним в Аквариуме, а вечером прилетел Дейв – как раз к торту. Джона перепачкался глазурью, вопя от радости, и уснул, икая от переизбытка сахара и внимания.
21 марта 1997 года
Кейт согласилась присмотреть за Джоной, так что я смогла сходить к дантисту и поставить пломбу. Крис в Европе, просматривает какой-то отель, Дейв вернется только в понедельник, вот она и пригласила меня пообедать. Приготовила мясные пирожки, налила вина, и мы славно поужинали, пока Джона и Джеймс пищали да катали свои бутылочки на полу.
Ей обо всем есть что сказать, просто энциклопедия текущих событий. Стоит у стола, готовит эти свои сковородочки для пирогов и одновременно произносит целую речь на тему мяса клонированных животных в продовольственном обеспечении будущего. «Лет через пять Джона и Джеймс уже будут пить молоко от клонированных коров, – она раскатывает тесто, и волосы качаются у нее под подбородком, – и, кто знает, может быть, у них и половая зрелость наступит в восемь лет». В углу кухни телевизор, новостной выпуск Си-эн-эн, и о чем бы ни шла речь, будь то вылазка террористов в Тель-Авиве или сообщение об украденных нацистами предметах искусства из парижских музеев, она все это уже знает, обо всем слышала. Я слушала ее отзывы о французской и международной художественной элите, потягивала пино-нуар, облизывая онемевшие от новокаина губы, и старалась подавать умные реплики. Кейт прошлась и насчет постоянных разъездов Криса, упомянув заодно некоторые места, в которых успела побывать «в былые деньки». Ко Самуи. Гоа. Я о Гоа никогда и не слышала. Кивала и не знала, как быть: то ли посочувствовать – вот такие уж у нас непоседливые мужья, – то ли поделиться своими впечатлениями об экзотических уголках. Потом рассказала, что Дейв, когда мы еще только встречались, брал меня с собой на Гавайи. «Мило», – сказала она и посмотрела так, словно я назвала Гэри, штат Индиана.
На работе возникла пауза, и я начала красить комнату Джоны. Скоро там будут джунгли. Чтобы работать по ночам, переношу его в нашу комнату. Утром, видя на стенах новых животных, малыш тычет в них с такой силой, что пальчик сгибается.
В Бей-Хилл сегодня второй тур. Дейв пришел вторым, за Пейном Стюартом. Позвонил несколько минут назад: «Если так пойдет и дальше, летом сможем переоборудовать кухню».
3 июля 1997 года
Обновление моей кухни – главная тема в группе. Рассуждаем о холодильниках, плитах, керамической плитке, а я так устала, что кричать хочется. Они бы ужаснулись, узнав, что мне на все это наплевать. Ужаснулся бы и Дейв, возомнивший, что сделал подарок века, когда преподнес перевязанные ленточкой брошюры. Дело не в том, что я потеряла интерес к кухне. Я только хочу, чтобы все закончилось и об этом не надо было больше говорить. Удивительно, но тот факт, что муж «подарил» мне кухню и мы теперь присматриваемся к шикарным плитам и прочим штукам, похоже, поднял наш социальный статус. Когда рейтинг Дейва был не так высок, его работу считали каким-то ремеслом, полезным приложением, как будто при необходимости он всегда мог починить их туалет. Но недавно Бриттани отозвалась о нем как о «профессиональном спортсмене». Я чуть не подавилась кофе.
Потом Лесли заговорила о стэмфордском пожаре, и эта тема была, наверно, единственной, обсуждать которую мне хотелось еще меньше, чем свою кухню. Тем, кто не смотрел вечерние новости, пришлось услышать – во всех ужасных подробностях – про оставшуюся с детьми мать, про выпавшего из окна ребенка, про несчастного отца, бывшего в это время на работе. Меня саму вчера это просто разбило – при беременности на такое реагируешь особенно остро. Дейв забрался в постель и включил видеозапись свадьбы, которую сделали его приятели. Хотел меня ободрить, а получилось только хуже – я никак не годилась на роль невесты-девственницы, да и облегающее свадебное платье не добавляло настроения. Когда именно мы потеряли нашего первенца? Может быть, в тот медовый месяц? Может быть, даже в ту ночь. Но глядя на экран в этот раз, я грустила не о нем, а о себе тогдашней, понятия не имевшей, что ждет впереди, и считавшей, что все в жизни уже определено. Верившей, что такое возможно.
Бриттани же нанесла и последний удар. «Да, да, ужасно… бедняжки… мать нашли в кладовке с двухлетним малышом…» Кейт сидела у окна и вроде бы не слушала, но, взглянув на нее, я увидела, что она плачет, изо всех сил стараясь скрыть это от других. Потом подхватила на руки Джеймса, пробормотала что-то насчет кота Реган и аллергии и, извинившись, ушла.
4 сентября 1997 года
Сегодня днем к нашей двери подошел какой-то мужчина в черном костюме, белой рубашке и голубом галстуке. Он показал жетон, и я открыла дверь. Он сказал, что служит в ФБР и проверяет одного из моих соседей, которому предстоит занять высокий государственный пост. Спросил, можно ли ему войти и задать несколько вопросов.
