— Вас видели у станции метро на 123-й улице, когда вы подбирали в машину Джошуа, — продолжил Могильщик.
— Там был только слепой, — непроизвольно вырвалось у блондина.
Полковник стремительно развернулся и ударил его по лицу. Гробовщик хмыкнул, вынул из внутреннего кармана фотографию и подал полковнику.
— Слепой вас увидел и сфотографировал на память.
Полковник долго смотрел на снимок, потом вернул.
Рука его не дрожала, но ноздри побелели. Он спросил:
— Неужели из-за этого снимка меня осудят?
— Мы не в Алабаме, а в Нью-Йорке, — напомнил Гробовщик. — В Гарлеме белый убил цветного. У нас есть доказательства. Мы передадим их черной прессе и черным политическим организациям. А после этого никакой суд присяжных не посмеет вас оправдать и ни один губернатор не отважится вас помиловать. Понятно?
Полковник побелел как мел, лицо его съежилось. Он сказал:
— У каждого есть цена. Назовите вашу.
— Скажите спасибо, что после этого у вас остались зубы и челюсти, — сказал Могильщик. — Но раз вы задали прямой вопрос, то я даю на него прямой ответ. Восемьдесят семь тысяч.
Блондин снова открыл рот и залился краской. Но полковник только пристально посмотрел на Могильщика, пытаясь понять, шутит он или нет. На его лице написалось недоверие, потом удивление.
— Невероятно! Вы хотите вернуть им деньги?
— Именно. Пострадавшим семьям!
— Невероятно. Это потому, что вы негры и они негры, да?
— Именно.
— Невероятно! — Полковник говорил так, словно получил главный сюрприз в его жизни. — Если это так, то ваша взяла. А что я с этого буду иметь?
— Двадцать четыре часа, — сказал Могильщик.
Полковник уставился на него так, словно увидел ребенка о четырех головах.
— Вы сдержите слово?
— Да. Джентльменское соглашение.
На лице полковника появилось подобие улыбки.
— Джентльменское так джентльменское, — отозвался он. — Я дам вам чек.
— А мы подождем здесь, за закрытыми шторами, пока утром не откроются банки и вы не принесете наличные, — сказал Могильщик.
— Я пошлю моего ассистента, — сказал полковник. — Вы ему доверяете?
— Вопрос в другом: доверяете ли вы ему? — отозвался Могильщик. — На карту поставлена ваша жизнь.
Глава 22
Прошел вторник. Полковник Калхун как в воду канул. Могильщик и Гробовщик тоже исчезли. Их искала вся полиция. Грузовичок обнаружили на 155-й улице возле кладбища, но в нем никого не оказалось. Жены были в отчаянии. Лейтенант Андерсон лично возглавлял поиски.
На самом деле они бросили грузовик, дохромали до отеля «Линкольн» на Сент-Николас-авеню, принадлежавшего их старому приятелю, заказали соседние номера и завалились спать.
Утром в среду они сел и в такси и прибыли в участок. Они были в тапочках, с забинтованными ступнями.
Капитан Брайс увидел их и полиловел. Казалось, его сейчас хватит удар. Он не пожелал с ними разговаривать. Он даже не мог на них смотреть. Велев им ждать в следственном отделе, Брайс позвонил комиссару. Детективы смотрели на Могильщика с Гробовщиком, сочувственно улыбались, но помалкивали, опасаясь брякнуть что-то не то.
Когда приехал комиссар, их вызвали к капитану. Комиссар излучал холод, но держал себя в руках. Они стояли, а он сидел и читал их отчет. Затем он пересчитал сданные ими деньги — ровно восемьдесят семь тысяч.
— Мне нужны факты, — сказал он с видом человека, которому нужны совершенно определенные факты. — Как это полковник Калхун сбежал, когда вы охраняли его?
— Вы не совсем верно прочитали наш отчет, сэр, — сказал, с трудом сдерживая себя, Могильщик. — Мы ждали его возвращения, чтобы поймать на месте преступления. Но когда они стали открывать дверь, племянник что-то ему сказал, они бросились к лимузину и уехали. Мы пытались их догнать, но у них оказалась слишком мощная машина. Больше мы их не видели. Наверное, на замке было какое-то приспособление, показавшее, что его открывали чужие.
— Какое такое приспособление?
— Мы не знаем, сэр.
Комиссар нахмурился.
— Почему же вы не подключили к погоне полицию? У нас есть специальные подразделения, неплохо подготовленные для решения таких задач… Или вы иного мнения? — иронически спросил он.
— Так-то оно так, сэр, — сказал Могильщик. — Но эти подразделения не поймали двух подручных Дика, хотя у них было два дня до того, как эти подонки напали на участок, убили двух полицейских и освободили Дика.
— Мы решили, что лучше попробовать самим, — добавил Гробовщик с бесстрастным выражением лица. — Мы решили, что рано или поздно они вернутся за деньгами и угодят в нашу засаду.
— Вы провели там целый день.
— Да, сэр, но это не важно, — отозвался Могильщик.
Капитан сердито прокашлялся, но не сказал ни слова. Комиссар, багровый от гнева, повысил голос:
— В нашей полиции не место тем, кто любит эффектные позы!
— Мы нашли Дика и двух его головорезов, так? — жарко заговорил Могильщик. — Кто вернул Айрис? Мы. Кто нашел деньги? Мы. Кто нашел улики против полковника? Мы. За это нам и платят зарплату. Какие же тут эффектные позы?
— Но как вы все это проделали?! — снова вспыхнул комиссар.
— Мы поступили так, как считали лучшим в сложившихся обстоятельствах, — заговорил быстро Могильщик, чтобы Гробовщик не успел наломать дров. — Вы же сказали, что предоставляете нам свободу действий.
— М-м-м! — простонал комиссар, проглядывая их отчет. — А как хлопок попал к этой танцовщице?
— Не знаем, сэр, мы ее не спрашивали, — сказал Могильщик. — Разве Айрис не созналась? Ее ведь допрашивали вчера весь день.
— Айрис ничего не сказала, — смущенно отозвался капитан. — И мы ничего не знали о Билли.
— Где она живет? — спросил комиссар.
— Недалеко, на 115-й улице, — сказал Могильщик.
— Доставьте ее сюда, — велел комиссар.
Капитан отправил за ней двух белых детективов, радуясь, что так легко отделался.
Билли не успела накраситься, как она красилась для сцены, и потому вид у нее был юный, скромный, даже невинный — как у многих лесбиянок. Ее полные, мягкие губы были естественного розового цвета, глаза без туши выглядели ярче, меньше и круглее. На ней были черные полотняные брюки, белая блузочка, и, глядя на нее, никак нельзя было сказать, что это исполнительница эротических танцев. Держалась она раскованно.
— Это был просто каприз, — сказала она. — Я ехала мимо моста посмотреть на мою яхту и увидела, как дядя Бад мирно спит в своей тележке. Его белая шевелюра напомнила мне хлопок, я остановилась и спросила, не может ли он достать кипу хлопка для моего танца «Коттон». Он сказал: «Дайте пятьдесят долларов, и я достану хлопок, мисс Билли». Я дала ему деньги — знала, что клуб мне возместит расходы. И в тот же вечер он доставил хлопок.
