Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Люди проходят мимо. Люди сидят напротив. Дремлют, жуют жвачку, читают детективы в мятых бумажных обложках… Чужие, посторонние люди. Которых я когда-то хотел лечить, а минуту назад… Но они об этом не подозревают. Им нет до меня дела. Как и до того, что где-то гибнут тысячи таких, как я. Тихие милые обыватели, прочно отгородившиеся телеэкранами от войны, ставшей для них чем-то вроде ежевечернего сериала. Когда-то среди них был и я. Пока в мой дом не ворвался дымный южный ветер.
Свои вещи… Сумки, пакеты, платки, бомбы, воспоминания… Не забывайте. Ничего. Уносите с собой ненужный хлам своей жизни. Она не нужна никому, кроме вас…
Мне вдруг становится смешно. Я начинаю хохотать до икоты над этим железобетонным голосом из динамика, отирая брызги слюны.
Дама напротив смотрит на меня с осуждением. Из-под ее мохнатой шапки на криво выщипанные брови катятся крупные капли пота. Как у Сан Саныча. Я поднимаюсь, подхожу к ней. Вагон здорово покачивает.
Я протягиваю початую бутылку. Женщина вскакивает, словно я продемонстрировал РГД, и, что-то пробормотав, отлетает в другой конец вагона. Веселье закончилось. Кажется, я знаю, что делать. Я и прежде знал, но гнал эти мысли прочь. Я бежал от них, от прошлого, от себя. Но довольно. Пора остановиться. Быть может, это и есть ответ на извечное русское «Что делать?» и «Как жить?». Мое сокровенное знание, мой древний вирус. Вирус вечного боя…
– Ты проиграл, сукин сын! – ору я в грохочущую мглу тоннеля. – Война не закончится к Новому году! Слышите?! Она не закончится никогда!. Потому что она сидит в каждом из нас! Потому что мы все заражены ее вирусом! Все!
Половина вагона вокруг меня быстро пустеет.
38
– Пожалуйста, не включай большой свет…
– Ладно…
Я не перестаю удивляться этому странному, почти телепатическому восприятию Веры. Как она чувствует, нет, знает, когда нужно задать вопрос, а когда ограничиться тихим согласием. Мы так мало знакомы. Иногда наши отношения кажутся мне почти эфемерными и единственно реальным – ее сын, в котором, как в волшебном зеркале судеб, я отчего-то вижу себя…
Я опускаюсь на диван. Абажур струит по комнате нежный уютный полумрак, в котором все кажется более-мягким, расплывчатым, неясным, как в театре теней… Она садится рядом, кладет мне руку на колено. Я вдыхаю запах ее легких волос. Так пахнет влажный песок, лепестки подсолнуха, теплая подушка… Так пахнет любовь. Я хочу забрать его с собой как самое дорогое из воспоминаний…
– Сегодня я снова остался без работы. Я так хотел подарить Мишке на Новый год эту хренову бензоколонку… А тебе – настоящую живую розу в горшке. Чтобы она цвела зимой и летом на подоконнике…
– По-моему, они цветут только летом… – Она упорно смотрит не на меня, а на полустертые загогулины коврика на полу.
– Да?
– Точно не знаю. Может, и нет…
– Во всяком случае, она могла бы напоминать обо мне…
– Ты пришел проститься, – не поднимая глаз, вдруг произносит она. В ее голосе тихая печаль. И все. Ни вопросов, ни слез, ни упреков. Только ежатся, словно от холода, ссутулившиеся плечи.
– Это не то, что ты думаешь. Просто я решил вернуться туда.
Она устремляет на меня взгляд. У нее глаза раненого зверя. Огромные, испуганные…
– Боже мой… – шепчет она. – Но зачем?
– Сегодня я стрелял в людей. Воришек, залезших на склад. Они были вооружены…
– Ты… убил?
– Нет. Слава богу. Но был миг, когда я хотел этого. И едва сумел остановиться. И я боюсь, что в другой раз не смогу. Мне страшно. Мне все время страшно. Ночью – оттого, что я вновь возвращаюсь туда… Днем, потому что чувствую, что так до конца и не вернулся оттуда… Я устал от того, что происходит со мной и во мне, от этой постоянной бессмысленной борьбы… Мне хорошо и спокойно только здесь, рядом с вами… Но когда вас нет, я боюсь и за вас тоже. Что однажды и вас поглотит этот безумный призрачный туман. И я не могу так больше. Понимаешь?
Я осторожно разворачиваю ее за плечи, стараясь угадать в лунном сиянии ее распахнутых глаз, паутине волос и пьянящей влаге полуоткрытых губ некое сокровенное знание, ответ на извечный вопрос, мучивший меня…
– Что мне делать?
– Останься… – Ее мягкая теплая ладонь скользит по моей щеке. – Останься с нами. Со мной… Ты ведь говорил, что любишь меня… Это правда?
– Да. Но не уверен, смогу ли…
– Сможешь.
– Ты уверена? Почему?
– Потому, что я тоже тебя люблю… Иди сюда…
Не сразу, но постепенно мне становится хорошо и покойно, как в далеком детстве… Я закрываю глаза и проваливаюсь в какую-то глубочен-ную черную дыру, где нет абсолютно ничего, даже снов.
39
Утром меня будит заливистый детский смех. Потом я слышу Верино «Подожди…», но дверь распахивается с жизнерадостным треском. На секунду Мишка, босой и в пижаме, замирает на пороге, изумленно моргая серыми сонными глазами.
– Привет, – говорю я, перебарывая внезапную неловкость.
– Ой, – переминается он с ноги на ногу, – я не слышал, как ты пришел.
– Я хотел поиграть вчера, но ты уже спал…
– Подожди! – кричит Мишка, будто я собираюсь уходить, уносится и тотчас возвращается обратно с листком из альбома в руках. – Вот, это тебе…
Лист, прошелестев, ложится на мои ладони… Оранжевое солнце, безоблачно-голубое небо, такое же море, зеленая трава, огромные диковинные цветы… Трогательный в своем неумелом старании рисунок…
– Это мне? – Чувствую, как нестерпимо рыжее солнце предательски режет в глазах, а упругие синие волны захлестывают грудь, перехватывая горло…
– Тебе. Нравится?
– Очень… – шепчу я, безотчетным жестом привлекая к себе его взъерошенную, как у воробышка, голову, зарываясь щекой в растрепанные мягкие пряди, пахнущие молоком и медом. – Спасибо, сынок…
Я сам не понимаю, как вырывается у меня это слово.
Мальчик вскидывает на меня огромные блестящие глазищи, и вдруг его заспанное личико озаряется улыбкой такой счастливой, что у меня заполошенно колотится сердце, и я невольно улыбаюсь в ответ, невесть откуда ощущая на дрожащих губах соленые брызги волн…
– Папа? – полувопросительно-полуутвердительно тоненько произносит он и вдруг кидается мне на шею, захлебываясь в крике: – Папочка, я знал, что это ты! Почему ты молчал так долго?!
– Ты ошибаешься… Я не…
– Зачем ты врешь?! – Его пухлые губки кривятся. Он готов заплакать. А я вдруг понимаю, что не смогу вынести этого. Единственное, чего не смогу…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
