Когда они садились в машину, взгляд девушки упал на заднее сиденье. В какую-то секунду ей показалось, что это был тот самый «Вольво», в которую ее затащили насильники. Самым странным было то, что она уже несколько раз ездила на нем с Марселем, но почему такая чушь пришла ей в голову именно сейчас? «Перенервничала и устала», — подумала девушка и захлопнула за собой дверь.
Нет, в отношениях с Марселем ничего не изменилось, но они почему-то почти всю дорогу молчали. И молчание было тягостным. Хотя нет, перед тем, как тронуться, пара перекинулась несколькими фразами.
— Ты хочешь снова встретиться с тем, кому два часа сказала: «Прощай, это наша последняя встреча?» — усмехнулся он.
— Во-первых, не встретиться, а расстаться, — раздраженно ответила она, — расстаться по-нормальному, а во-вторых… мало ли что я сказала?
После этого Марсель погрустнел еще больше.
— Произнесенное вслух обещание программирует дальнейшую жизнь. Не выполнить его — все равно, что бросить вызов судьбе, — тихо сказал он.
Но Инга не обратила внимания на его слова. Она смотрела на часы и кусала губы. Как назло, на Садовом кольце их угораздило попасть в пробку. Когда они из нее вырвались, было уже без двадцати шесть. Посадку давно объявили, и Володя наверняка уже занял место в купе. Марсель все прибавлял и прибавлял скорость, виртуозно лавируя среди машин. Он чудом увертывался от встречных иномарок, шныряя с полосы на полосу, но на улице Маши Порываевой из-за поворота неожиданно вывернулся трактор «Белорусь». Он загородил полдороги, а тормозить уже было поздно. Летевший под сто двадцать «Вольво» сначала метнулся влево, затем вправо, после чего, зацепив бортом трактор, полетел в кювет. Он перевернулся несколько раз и остался лежать на боку.
Инга очнулась оттого, что почувствовала под собой влагу. Бедняжка сунула ладонь под юбку и ощутила тепло собственной крови.
— Ты жива? — услышала она сверху спокойный голос Марселя.
— Жива, — ответила Инга и подивилась своему спокойствию. — Только из меня льет, как из подстреленной утки.
— Без паники. К нам уже бегут люди. Сейчас они нас вытащат.
В ту минуту, когда пострадавшую клали на носилки, пробило ровно шесть часов. Перёд тем, как отключиться, Инга еле слышно простонала:
— Прощай, Володя. Мы больше ни когда не увидимся.
Именно в эту минуту с одним из пассажиров самарского поезда стало плохо. Он побледнел, схватился за сердце и, покачиваясь, поплелся к выходу.
— Вы куда, пассажир? — заволновалась проводница. — Мы уже тронулись.
— Я не еду! Я раздумал! — пробормотал парень и повалился без чувств.
Его откачали при помощи нашатырного спирта, дали валидола, напоили чаем, затем аккуратно забросили на вторую полку. Немного успокоившись, парень раскрыл какую-то бульварную газетенку и принялся читать. Не уловив ни строчки, он снова начал размышлять о девушке, которую навсегда покидал. То обстоятельство, что она выходила замуж, очень волновало молодого человека. Волновал его странным образом и любопытный выбор Инги. У «женишка» было явно не в порядке что-то с головой. Какие-то ножи за поясом носит, какие-то телеги гонит о том, что чуть не зарезал его в таверне. Такой зарежет. И глазом не моргнет. И чего в нем нашла эта красавица Инга?
При имени Инга у Володи снова начинало ныть под ложечкой. Откуда ему было знать, что эта красивая девушка, случайно встретившаяся на улице, так серьезно отнесется к его безобидной белиберде. Да-да, он пошутил про Ирландию, и про таверну, и про родинку, и что они были знакомы три столетия назад. Почему именно про Ирландию и про родинку, он и сам не знает. Мало ли что может взбрести человеку в голову. Но главное, он вообразить не мог, что во всю эту галиматью девица поверит. Он думал, что девушка подыгрывает его фантазиям, и даже удивлялся ее остроумию. Неужели она поверила, что и Ингин телефон Володя высчитал по таблице Пифагора? Молодой человек отыскал его через номерные знаки «Москвича» ее престарелого друга. Стоило позвонить в ГИБДД и представиться инспектором Уголовного розыска, как домашний телефон хозяина той колымаги уже был у него в блокноте. Это был невероятный, но факт! Телефон же девушки продиктовал сам Воронович, когда командировочный представился режиссером театральной студии.
Нет, правда, жизнь не такая легкомысленная штука, как может показаться на первый взгляд. И зачем ему, женатому идиоту, до сих пор влюбленному в свою верную супругу, понадобилась эта пустоголовая, развратная девчонка? Никогда бы ради нее он не бросил жену с двумя детьми… Хотя кто его знает?
Колеса стучали, глаза слипались. И вскоре, выронив из рук газету, самарский чудак незаметно уснул.
И снился ему удивительный сон, удивительный тем, что все это с ним когда-то уже происходило. Он возвращался в Ливерпуль на каком-то шикарном паруснике и был в каком-то невообразимом камзоле и широкополой английской шляпе. А тяжелые волны без конца окатывали стонущую палубу. Мачты скрипели, и скрипели трапы, и скрипело все, что только могло скрипеть на этой антикварной посудине. Он догадывался, что это прескверный признак, что еще пару таких раскатов — и корабль разнесет в щепки. Но корабль развалился после четвертого раската.
На волнах он мертвой хваткой вцепился в обломок мачты, понимая полную бесполезность деревяшки и удивляясь могучей силе инстинкта до последнего держаться за эту никчемную жизнь. Он знал, что сейчас утонет, но ему не было жаль себя. Ему не было жаль в этой жизни ничего, кроме тонкого женского силуэта на верху скалы, машущего ему беленьким платочком.
Море свирепствовало. Руки не слушались. Тело будто налилось свинцом. Он смертельно устал бороться с этой свирепой стихией. Он заметил, что захлебывается, и дальнейшая возня на обломке мачты не имеет ни малейшего смысла. Он догадывался, что следующая волна, бегущая на него, будет последней, а трогательная женская фигурка на скале одной маленькой ирландской бухты все махала и махала ему своим беленьким платочком.
ЭПИЛОГ
Свадьба была тихой и не очень многолюдной. Она проходила в верхнем зале ресторана на Чистых прудах. Играла живая музыка, подавались изысканные блюда и дорогие вина. Все было чинно, тихо и интеллигентно. Невеста была такой тонкой и изящной, что жених на ее фоне выглядел типичным быком. Единственным черным пятном на этом торжестве был платок одной гостьи. Но гостья была недолго. После первого же тоста стройная женщина в траурном платье незаметно поднялась и удалилась.
Однако уйти по-английски ей не удалось. В холле эту женщину догнала сама невеста.
— Юля, ты уже уходишь? — воскликнула она, кидаясь ей в объятия.
— Да, мне уже пора, — грустно улыбнулась женщина, прижимая к груди невесту. — Поздравляю тебя! Будь счастлива. Твой жених мне понравился.
— Он выглядит несколько простоватым, но это только внешне. На самом деле он очень тонкий и чувствительный, как женщина. Юлька, останься еще немного.
