– Не думаю, – блондинка немного помолчала. – Мне приходится вести уединенный образ жизни. С тех пор как умер мой Винсент…
– Мне так жаль, мадам…
– Матильда, – поправила она. – Меня зовут Матильда.
Клайв улыбнулся, довольный тем, что вдова не прочь перейти на «ты», и от радости чуть не забыл, что собирался сказать.
– Мне так жаль, что тебя захватили для выкупа, но, надеюсь, тебе не слишком тяжело.
– Нет, не слишком. Не тяжелее, чем… одиночество.
Клайв вздрогнул: ему показалось, будто Матильда погладила его по руке. Неожиданно Матильда выдернула руку и уселась на поваленную ветром пальму. Не теряя времени даром, Клайв примостился рядом.
– Мой брат очень зол на меня. – Матильда опустила глаза. – Я долго оплакивала моего Винсента. Очень трудно любить так сильно, а потом все… конец. Мой Винсент надолго уходил в море, но потом возвращался ко мне. – Она вся трепетала от близости Клайва. – Каждый раз все происходило будто впервые. Нам всегда было так хорошо, так упоительно… как гром и молния. Я могла бы ждать его еще дольше.
Матильда вздрогнула от дуновения ночного ветерка, и Клайв обнял ее. В этот момент она повернулась, прикоснувшись к нему упругой грудью. Не сдержавшись, Клайв со стоном потянулся к ее губам. Перед ним была совершенно другая Матильда Брюстнер – страстная, зовущая, желанная… Клайв поцеловал ее, и его многолетний опыт в подобных делах подсказал, что Матильда готова отдаться ему.
Она не протестовала, когда они вместе соскользнули на теплый песок. Клайв почти наполовину накрыл ее своим могучим телом, затем, опираясь на одну руку, другой принялся расшнуровывать корсаж платья. Как только его старания увенчались успехом, он с жадностью прильнул к тяжелой полной груди, целуя ее, покусывая нежную кожу.
Застонав, Матильда схватила Клайва за плечи и выгнулась ему навстречу. Запрокинув голову, она в порыве страсти выкрикнула его имя.
О, как давно ее никто не ласкал! Как долго она ждала этого мгновения! О, какой он сильный и как точно знает, чего ей хочется!
Да, Клайв действительно знал это. Он щедро одаривал ее ласками, не забывая целовать ждущие полуоткрытые губы, нежную шею, плечи и ложбинку между грудями. Матильда прижималась к нему всем телом, словно подстегивая его. Клайв моментально задрал ее юбки, заскользив рукой по гладкой теплой коже бедер и ягодиц. Матильда продолжала извиваться под его пальцами, побуждая Клайва к более смелым ласкам. Женщина вздрогнула, когда он коснулся сокровенного места, и Клайв решил немного умерить свой пыл. Чутко улавливая изменения в поведении Матильды, он опасался спугнуть ее неосторожным движением. Но пока все шло хорошо.
Матильда постанывала от удовольствия, когда грубые пальцы Ларсона осторожно прикасались к ее нежной плоти.
О, какую радость доставляет ей этот мужчина! Но ведь Клайв Ларсон – это не Винсент Брюстнер, вдруг пронеслось у нее в голове. Она не имеет права предаваться плотским утехам с загадочным Клайвом Ларсоном! Какое безрассудство! Какое бесстыдство! Она ведет себя как… как шлюха… портовая девка… как презираемая ею женщина капитана!
Резко оттолкнув Клайва, Матильда быстро поднялась на ноги, не давая себя удержать.
– О, боже праведный, что я наделала?! О, нет, пожалуйста, – умоляюще проговорила она. – Я прошу меня простить… я не распутная женщина. Просто ты такой большой и сильный. Я немного потеряла голову. Но это нехорошо…
Не успел Клайв опомниться, как Матильда уже бежала в сторону костра, где все еще продолжался праздник. Он не стал догонять ее, потому что просто не мог это сделать. Клайв с трудом поднялся на ноги. Все тело требовало удовлетворения, боль в паху буквально сводила его с ума. Сжав кулаки, он потряс ими в воздухе.
Ему удалось так хорошо подготовить ее, довести до умопомрачительного состояния, а она… сбежала! Сбежала, будто он хотел ее изнасиловать.
Да, это послужит ему хорошим уроком: нечего было строить из себя джентльмена. Он мог бы уже давным-давно получить свое. Ох, уж эти порядочные женщины! Быстро раздевшись, Клайв бросился в ласковую кристально-чистую воду, пытаясь найти в ней успокоение. Он плавал и нырял до изнеможения и только спустя час, пошатываясь, вышел на берег. И все равно в его воспаленном мозгу продолжали звучать сладострастные стоны молодой вдовы Матильды Брюстнер.
Вся первая неделя супружеской жизни прошла в любовных утехах. Порой молодожены забывали о еде, чем очень огорчали Вертляка, хотя подобная любовь к наслаждениям вызывала у него, как у истинного француза, огромное одобрение.
Но не только повара огорчало постоянное отсутствие Уила. Клайву теперь приходилось работать за двоих: следить за кораблем, «пасти» заложников и присматривать за командой, чтобы, не дай бог, не возникло стычек с местным населением. Самым ужасным было то, что ему приходилось ужинать наедине с Матильдой Брюстнер. Опасаясь ненароком изнасиловать ее, Клайв начал приглашать за стол других пленников. При этом за трапезой Матильда едва поднимала глаза от тарелки. Она явно избегала общения с соотечественниками, чаще всего пропадая целыми днями в своей комнате. После ужина Матильда быстро исчезала в конце коридора, оставляя Клайва играть в шахматы с пастором или плантаторами.
Признаться, Матильда страдала не меньше Клайва. Стоило ей взглянуть на его квадратный подбородок, чувственные губы и широкие плечи, как в памяти сразу всплывали сладкие минуты, подаренные Клайвом тем вечером. Он вызывал в ней откровенное желание, и Матильда боялась остаться с ним наедине, не ручаясь за себя. Никогда еще, даже с Винсентом Брюстнером, она не испытывала такой страсти.
Пылкая любовь Бланш и Уила делала ее еще более несчастной. Заметив, что с Матильдой творится что-то неладное, «товарищи по несчастью» как-то за ужином пристали к ней с расспросами. Клайв встрепенулся и пытливо уставился в ее глаза. Но Матильда быстро отвела взгляд, заверив всех, что с ней все в порядке, просто она плохо спит из-за жары.
После ужина Клайв отказался от партии в шахматы и подстерег Матильду в саду, представ перед ней во всей своей красе: мощный, широкоплечий, с пронзительными карими глазами и легкой проседью на висках.
– Что с тобой происходит? – спросил он без обиняков. – Любой дурак заметит, что ты явно нездорова.
– Это просто жара… Я плохо сплю… – ответила Матильда, не поднимая глаз.
Клайва вдруг осенило: а не отголоски ли это той ночи? Наверняка, она страдает из-за того, что вела себя слишком вольно. Порядочная женщина скорее умрет, чем позволит себе не освященные церковью наслаждения, вспомнились ему собственные слова.
– То, что произошло межу нами той ночью, – начал Клайв, подходя ближе.
Матильда вдруг разнервничалась и с хрустом сжала сплетенные пальцы рук.
– Пожалуйста, прости меня. Я вовсе не хотела оставить тебя таким… неудовлетворенным, – проговорила она, поразив Клайва своей откровенностью. – Ты имеешь полное право злиться на меня. Женщина, которая берет и ничего не дает…
