— И левых доходов нет?
— Нет. Можете проверить мою налоговую декларацию.
Иван понял, что пора подниматься в атаку.
— Что мне ее проверять? — произнес он, вложив как можно больше снисходительного удивления в слова. — Ведь вы ее сами и составляете! Значит, налоги родному государству вы платите с двадцати пяти штук… А жизнь-то ведете куда как более роскошную!
Но Бурцева и не думала поддаваться.
— А вы считали? — крайне спокойно спросила она, выпуская колечко сизого дыма.
— Конечно, считал! За три года работы в «Полет-банке» ваша зарплата повышалась всего один раз: с двадцати тысяч рублей до двадцати пяти, а вот ваше благосостояние росло не по дням, а по часам: новые автомобили чуть ли не каждый месяц, роскошный особняк в престижном районе, дважды в год отдых в центре географии… Как это вам удается, а? Уж поделитесь секретом с бедными работниками прокуратуры!
Бурцева легко рассмеялась.
— Это очень просто. Нужно всего лишь уметь влюблять в себя мужчин. Но вы, Иван Борисович, вряд ли на этом разбогатеете. Все, что вы только что перечислили, мне подарили мои многочисленные любовники.
— В том числе покойный господин Желтков?
— Да, конечно. Он был милым…
Оксана трогательно вздохнула и перевела взгляд на часы.
— Если у вас больше нет вопросов, я пойду…
— Я еще не окончил! — с нажимом рявкнул Федорчук, чувствуя, что она ускользает от него.
Он мучительно придумывал способ, чтобы выбить ее из седла и не мог. Оставалось лишь пойти ва-банк.
— Если вы были с Желтковым… близки, то, может, расскажете мне о тринадцати миллионах кредита, которые были розданы месяц назад непонятно кому?
Оксана мягко пожала плечами.
— Я к этому не имею никакого отношения.
— А я уверен, что имеете!
— Вы ошибаетесь.
— В каких отношениях вы находитесь с Нонной Маевской? — ухватился за последнюю соломинку Федорчук.
— Сначала в дружеских, а потом мы поругались.
— Сколько времени вы не контактируете?
— Мы перестали общаться перед моей свадьбой.
— Да? — язвительно переспросил Федорчук. — А вот ваши соседи видели ее достаточно часто у вашего дома уже после свадьбы.
— Правда? — искренне удивилась Оксана. — Это для меня новость. Если она за мной шпионит, то почему бы вам не допросить ее о причинах?
— Не пытайтесь водить меня за нос! Вы передали ей одежду, принадлежащую вашей фирме «Марла» для того, чтобы покрыть ее махинации с деньгами Поленова. И я уверен, что вы вместе с Маевской замешаны в убийстве Станислава Шорохова, а чтобы замести следы, специально подставили и посадили своего директора! — совсем забывшись, грохнул Федорчук.
— Слушайте, — перебила его Бурцева, — вы что, хотите обвинить меня в убийстве моего мужа? Но это же смешно! Полсотни гостей видели, что во время выстрела я стояла рядом со Стасом. Причем тут я?
Федорчук почувствовал, что почва окончательно уплывает у него из-под ног. Он был уверен в своей правоте, но у него не было ни одного доказательства.
— Вам это выгодно! — как можно решительней сказал он.
— Дорогой друг, — поднимаясь, произнесла Оксана, — я никого не убивала, и все, что вы только что рассказали мне, — не более, чем ненаучная фантастика. Ни в случае с кредитами, ни в случае с Поленовым, ни в случае с моим замужеством, вы не можете доказать умысел. Все это — случайное стечение обстоятельств. Всего хорошего!
Когда Федорчук — злой и нервный — выскочил вслед за ней в приемную, Миндия вопреки своему обыкновению вовсе не обнимался с секретаршей. Он спокойно сидел в двух метрах от нее на крутящимся стуле и медленно на нем переворачивался с выражением лица, означающем «Вот это да!!!»
— Пошли! — приказал ему Федорчук.
Миндия послушно засеменил за шефом. Но как только они вышли в коридор, он вцепился ему в рукав, настойчиво требуя внимания.
— Иван Барысовыч! Я знаю, пачэму Бурцэва отдала Нонне свой сэконд-хэнд! Мнэ только что Валэчка сказала, сэкрэтарь…
— Ну? — резко развернулся Федорчук. Он все еще не отошел от своего поражения.
— Вы нэ повэритэ, шэф! Нонна — дочка Оксаны. Толька оны об этом ныкаму нэ говорят, чтобы нэ было ясно, что они дэйствуют в сговорэ. «Бурцэва» это фамылыя втарого мужа. А Нонна радылась от пэрвого брака.
Ветер перемен превратился просто в шквал, и Иван уже не знал, как ему устоять на ногах.
— А эта твоя Валечка точно знает? — почти простонал он.
— Точна! — честно вытаращил черные глаза Миндия. — Бурцэва как-та пасылала ее мэнять доллары и дала ей свой паспорт. Вот Валэчка и пасматрэла в графу «Дэти».
* * *
К великому сожалению Федорчука хозяевами фирм-получателей кредитов были не Маевская с Бурцевой, а какие-то Синицина, Гонцова, Швахер и Непойко. Миндия, не менее своего шефа жаждущий раскрыть убийство Стаса Шорохова, кинулся узнавать всю их подноготную, но узнавать было нечего. Все четверо являлись явно подставными лицами — самой младшей из них недавно исполнилось шестьдесят восемь. Остальные и вовсе были древними старушками.
Федорчук не поленился и сходил к каждой из них домой. Но как он и ожидал, ни одна бабушка даже слыхом не слыхивала ни о каких кредитах и банках. Фотографии Нонны и Оксаны тоже ничего им не говорили.
Получалась какая-то тупиковая ситуация: фирмы-невидимки получили тринадцать миллионов рублей, куда-то их дели и при этом сами исчезли почти что мистическим образом. Что ж, мистика была вполне в духе Нонны.
Конечно, можно было бы представить себе, что все четыре старушки страдают ярко выраженным склерозом, или же сговорились между собой… Но Иван в это решительно не верил.
* * *
Федорчук сидел перед тарелкой пельменей и смотрел в нее тщательно и как-то мучительно.
— Ты чего? — спросила его Машуня, которая в очередной раз переселилась к Ивану на вечер.
— Думаю! — объяснил тот и начал ковырять вилкой в еде.
— Что тут думать? Ешь! Вкусно же!
— Да я не о еде думаю! — страдальчески махнул вилкой Федорчук. При этом вздетая на нее пельменина слетела и тут же попала в объятья радостному Фисе.
— О деле? — сочувственно спросила Машуня. В который раз она уже убеждалась, что работать адвокатом куда как выгоднее, чем следователем: ее дело защищать, а не изыскивать, какими непостижимыми мыслями были забиты бошки преступников, когда они творили и скрывали свои черные дела.
Федорчук же был лишен права выбора профессии, так как он ее уже выбрал.
— Маш! — проговорил он, терзаясь. — Я же знаю все! Ну почти все… Но у меня нет прямых доказательсв! Где-то я чего-нибудь просмотрел и не заметил!
