— Ну, я… У меня было много неприятностей, и я хотела их как-то компенсировать материально.
— Ясно.
— Банкир был очень мил, но сказал, что счет временно заблокирован и он не может мне ничего перевести.
Ну что ж, Пармитт существовал не зря.
— Но у тебя же осталось что-то от тех десяти тысяч.
— Да, немного, — призналась она.
— Ты знаешь мои размеры. Мне нужна одежда, как у Пармитта, в которой я не буду похож на бывшего зека.
— Наверное, ты и есть бывший зек.
— Рубашка поло, брюки хаки, мокасины с кисточками, солнечные очки, белая кепка яхтсмена.
— Мне нравится, как ты маскируешься.
— Подожди здесь, — велел он, встал и пошел на кухню, где за раковиной у стены возле окна стояла круглая коробка с предохранителями.
Он поднял металлическую крышку и поддел снизу одну из четырех деревянных прокладок, которые он ослабил ранее. Под ней открылась ниша, где три мешка с драгоценностями свешивались с телеграфного кабеля.
Он вытащил их, поставил крышку на место и понес сумки в холл, а Лесли, увидев их, резко вскочила, будто вошла сама королева.
— Это оно?
— Да, все. Влезет в твою сумку?
Как у большинства женщин, делающих карьеру, коричневая кожаная сумка Лесли была безразмерной и скорее практичной, чем модной.
— Сейчас, я кое-что выну отсюда. Ты отдашь это все мне?
— У тебя оно будет храниться, — сказал он. — Заберешь домой, спрячешь где-нибудь, там, где мама и сестра не найдут, и скоро, через пару недель или месяц, к тебе заглянет тип и скажет, что он от Дэниела Пармитта. Но только сначала я позвоню тебе и скажу, каким именем он назовется и как будет выглядеть.
С торжественным видом она согласно кивала в такт его словам:
— Да, хорошо.
— Он все заберет, мы с ним обсудим цену, потом он вернется и отдаст тебе твою треть, о'кей?
— Одну треть? — Она затрепетала. — А сколько это будет?
— Примерно тысяч четыреста, может, меньше.
— Но не намного меньше?
— Не намного.
Она взвесила сумку в руке:
— И ты доверишь мне все это?
— Это не доверие, Лесли! Что ты будешь с этим делать? Понесешь в ломбард?
— Думаю, за них назначена награда.
— Но не четыреста тысяч. Кроме того, тебе придется объяснять, откуда они у тебя. Нет, ты их попридержишь, а потом получишь четыреста тысяч.
— Это уж точно! — Она радостно улыбнулась. — Ведь все получилось, не так ли?
— Для некоторых из нас. Ты можешь вернуться около восьми вечера сегодня? Чтобы принести мне новую одежду.
— Да, конечно.
— И отвезти меня в Майами.
— Хорошо. Там тебя ждет Клер?
— Ты не хочешь ничего знать о Клер, Лесли, — оборвал он ее.
— Конечно, хочу!
Он посмотрел на нее и решил покончить с этим раз и навсегда:
— Клер — это единственный дом, в котором я хочу быть, и все ее двери и окна открыты, но только для меня.
Румянец залил ее щеки, она отступила назад, смущенная, будто дверь только что ударила ее по лицу.
— Наверное, тебе не терпится увидеть ее снова, — пробормотала она, уходя и чуть покачиваясь, — встретимся в восемь.
8
Не прошло и десяти минут, как ушла Лесли, и вот он снова сидел на полу верхней террасы, прислонившись спиной к стене дома. Вдруг он услышал звук открывающейся входной двери. Когда он поднялся посмотреть, кто же это пришел, он увидел Фарли. Шериф из Снейк-Ривер в униформе, с правой рукой на кобуре, осторожно проскальзывал в дом, глядя во все стороны одновременно. Следил за Лесли. Видимо, думал, что она приведет его к Пармитту или к кому-либо еще, связанному с ограблением. Но тем самым он дал Паркеру шанс разобраться с некими насущными проблемами.
Сейчас он не смог бы красться по дому, Фарли был начеку. Поэтому он спустился на нижнюю террасу, так же, как впервые поднимался в дом. Он бросился бежать вокруг дома и наткнулся на машину Фарли, официальную машину шерифа, припаркованную у входной двери.
Она была не заперта, водительское окно оставлено приоткрытым, чтобы воздух внутри не слишком нагрелся, пока Фарли отсутствовал.
Паркер забрался на пассажирское сиденье спереди и углубился в чтение какой-то книжки, найденной в бардачке. Двадцать минут спустя Фарли вышел из дома, гримасничая от раздражения.
Когда он увидел Паркера на переднем сиденье, сначала он пришел в ярость, потом явно испытал восторг, как будто доказав себе собственную правоту.
Он обошел машину, сел за руль и сказал:
— Ты был там.
— Где? В том доме? Нет, меня там не было, я следовал за тобой и подошел, чтобы поговорить.
Взгляд Фарли означал: «Не вешай мне лапшу на уши». Он продолжил:
— Ты был в доме, и та женщина, Маккензи, приходила тебя навестить.
— Кто? А, Лесли. Нет, я ее не видел с тех пор, как она навещала меня в больнице. — Он скорчил гримасу. — По-моему, я тогда ее сильно напугал.
— Она помогла тебе сбежать из больницы.
— Кто, Лесли? Ой, не глупи!
Фарли не нравилось, когда его называли глупцом, но он знал, что сейчас стоит не на твердой почве, поэтому ответил:
— Говори, что хочешь. — Он завел двигатель.
Паркер спокойно поинтересовался:
— Куда мы едем?
— В Снейк-Ривер. — Он произнес это как нечто само собой разумеющееся. — Я тебя арестовываю.
— За что?
— За то, что ты сбежал из больницы.
— Это не преступление, — отрезал он. — Спроси в больнице, хотят ли они выдвинуть против меня обвинение.
Мотор работал, кондиционер обвевал их прохладным ветерком, но, казалось, Фарли ничего не замечал. Он посмотрел на Паркера, обдумывая сказанное.
— Ты замешан в похищении драгоценностей.
— И опять ты ошибаешься.
— Можешь ничего не говорить, я и так знаю.
— Начнем с того, что это вообще не твое дело, а те, кто им занимаются, ни в чем меня не подозревают.
— Они ошибаются.
— Все ошибаются, кроме тебя.
— Такое случается.
Паркер покивал, глядя на него, и спросил:
— И что, часто?
— Да пошел ты, Пармитт! — рявкнул Фарли и в гневе нацелил на него палец. — И вот еще что: никакой ты не Дэниел Пармитт.
— Все это знают, — ответил он и, пока Фарли глазел на него, указал на дом: — Почему бы нам не пойти туда и не устроиться с комфортом? Там же никого нет, не так ли?
