Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
22.45. Он вместе с Киржачом возвращается в бюро погреться и выпить водки. Слышен голос Горбачева. Бывший президент СССР предлагает Ельцину вывести из Москвы войска, уладить ситуацию силами правопорядка, «иначе это будет Сараево, только помноженное в тысячу раз».
Киржач злобно матерится: «Опять Меченый! Мало того, что развалил Союз, теперь и тут советы дает!»
Иван согласен: «Горби все просрал, нечего теперь вякать. Путчисты — обезумевшие совки. А Ельцин — единственный, в ком есть звериная воля и способность идти напролом».
Он наливает водку в граненый стакан. Струйка закручивается, создает вихревое натяжение. Он бормочет: «Так что теперь придумают господа коммунисты?»
Киржач бормочет: «У коммунистов в СССР были длинные тонкие члены и компактные, подтянутые к мошонке яйца. А теперь наоборот: у них выросли короткие толстые члены и непомерно отвисшие мошонки с яйцами-грузилами. Поэтому Зюганов так ковыляет».
Опрокинув по сто грамм, они возвращаются к Моссовету.
Здесь продолжается митинг. Боровой сообщает, что верные президенту войска движутся к столице. Егор Гайдар подходит к микрофону: он только что виделся с Ельциным, тот надеется на поддержку москвичей. Иван пытается отогнать мысли о жене и дочери.
Атмосфера оживленная. У Моссовета формируются отряды добровольцев для защиты демократии. Хотят строить баррикады на Тверской от Пушкинской площади до Моссовета. Это уже слишком! Они с Киржачом идут в «Найт Флайт».
Москва живет привычной жизнью: работают магазины и кинотеатры, полны клиентами ночные заведения. Заходят в «Елисеев». Иван видит лишь пару позиций виски. Ликеры — «Бейлис» и еще «Амаретто». Полки заставлены «Советским шампанским», а также вином «Арбатское». Пустующие места на полках мерчендайзеры пытаются заполнить российским пивом и вином. И в ресторанах ситуация не лучше. «Виски мало, прискорбно мало», — констатирует он. Все больше глушат водку.
Ночной клуб «Найт Флайт» на Тверской. Журналисты со «Свободы» часто заходят сюда. Здесь лучшие девки, норвежский лосось и икра форели. Как обычно, в клубе не меньше сотни посетительниц. Они сидят за столиками, за стойками, в креслах. Их прекрасные глаза вспыхивают в полумраке.
Девиц такого класса на Западе просто нет либо стоят неподъемно.
Иван и Киржач заказывают Jack Daniels, красную икру, пиво «Хайнекен». Они провозглашают тост — за свободу. Каждый вкладывает в это свой смысл.
Киржач в бюро больше года. Он — настоящий советский журналист, работал в АПН, в «Московском комсомольце» и даже в московском бюро «Эль-Паис».
Иван разглядывает его: масляные взъерошенные волосы, немного безумный взгляд из-за толстых линз. Видно, что нервы подорваны алкоголем и сменой власти. Периодически крестится. Проклинает жидов, масонов и коммунистов. На вопрос — почему пошел к американцам, отвечает просто: «По большой нужде!»
— Я начал с портвейна и кончил водкой, — сказал Киржач. — Ты знаешь, крысы сами по себе не пьют алкоголь. Однако если добавить его в подслащенную воду, то эту смесь они выпьют с удовольствием. А если потом постепенно сокращать содержание сахара, то крысы будут пить и чистый спирт. К чему я говорю это? А к тому, что я пью чистую водку и ненавижу Бабицких и Соколовых. И всех клеветников России. И американского ревизора мистера Смита. Но дома плачет ребенок, я должен кормить его. И я буду носить портфель за мистером Смитом.
Ивана удивляет, как теперь сервируют красную икру. В Советском Союзе отрезали от буханки белого хлеба, жирно намазывали маслом и сверху — красную икру. Здесь подают по-скандинавски: подсушенные тосты серого хлеба, аккуратно размазанная икра, но не кеты, а форели, и сверху — много мелконарезанного репчатого лука.
После четвертого бурбона Иван говорит Киржачу: «Они, блин, очертя голову бросились в демократию и капитализм. Но это не та демократия и не тот капитализм. Запад построен на добром старом феодальном праве: сеньор имеет право, и община имеет право. Сеньор не смеет топтать посевы. И общество не входит в его домен».
«Железный романо-германский подход — скептицизм, вера, знание пороков. Вся эта система права — страховка от человеческой природы. В России такой страховки нет. Коррупция и беспредел во всем».
Киржач не отвечает, ему начхать.
Ночь с 3 на 4 октября Иван вместе с девушкой Татьяной из «Найт Флайта» проводит на девятом этаже гостиницы «Москва». Татьяна показалась ему самой красивой. Они разливают джин по стаканам, закусывают орешками, которые Иван захватил в аэропорту Мюнхена. Заводят кассетник с мелодиями 80-х годов. Кружатся в медленном танце. Иван обнимает Татьяну: у нее тонкая талия и чувственные губы. Наблюдение: «В России путаны могут в губы целовать. В Европе, говорят, такое сохранилось только в Испании: пережиток феодализма».
Татьяна: тонкий, чуть утиный нос и трепетные ноздри. Чувственная натура.
Потом сидят, говорят о поп-музыке, ценах в магазинах. В конце он просит ее остаться, но она неожиданно говорит: «Хорошенького понемногу». Хлопнув дверью, уходит. Он видит с девятого этажа, как ее статная фигурка пересекает Охотный ряд. Иван пытается отогнать мысли о жене и дочери, засыпает неглубоким сном.
У Белого дома
Раннее утро, 4 октября. Омоновцы орут на всю гостиницу. Он выпивает чашку «Нескафе», выходит на улицу.
Голубоватый рассвет над столицей, Иван идет к Белому дому через Новый Арбат. У кинотеатра «Октябрь» группа баркашовцев, на него показывают пальцем: «Он или не он?» Наверное, приняли за члена ельцинской команды. Подходит парень в армейской шинели: «Ты кто, мужик? Ты не из этих?»
На что он: «Тихо, пацаны! Я с вами». — Они расступаются, и он свободно проходит.
Несмотря на ранний час, на улицах много народу. Казаки, баркашовцы, просто зеваки. На перекрестках — БТРы.
Подходы к Белому дому перекрыты. Чтобы увидеть набережную, Иван решает залезть на крышу сталинского дома, недалеко от набережной. Но как?
На лавке у подъезда сидит бабища в фартуке — говорит, дворничиха. Он просит ее пустить на крышу. Бабища не может. Он достает бумажку в десять долларов: она согласна.
Заходят в подъезд, поднимаются на допотопном лифте. Дом молчит, тишина в затаившихся коммуналках. Дворничиха открывает скрипучую дверь, пускает его на крышу.
Иван достает фляжку коньяка, глотает. На душе — хорошо, легко. Он достает бинокль. Перед глазами удивительный вид: излучина Москвы-реки, Белый дом, техника на Бородинском мосту, и фигурки людей на набережной. По грязной крыше ходят облезлые московские голуби.
Без десяти минут семь раздаются пулеметные и автоматные очереди. Стрельба ведется отовсюду. Пулей сносит щебенку над головой. До него доходит: снайперы на крышах соседних домов.
С крыши видно, как зеленые БТРы с двух сторон медленно ползут вдоль Белого дома, простреливая площадь в тех местах, где больше людей.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
