До тридцати Алина сохраняла детские щечки с ямочками. Потом они все-таки сдулись. Она колола их витаминами, мазала глинами и мучила пилатесами свое белоснежное тело, которое материнство расписало растяжками. Она хотела нравиться мужу, как раньше.
В огромном доме Бориса, населенном парой дюжин охранников, горничных и поваров, только Алина не знала, что ее муж давно и всерьез любит другую.
* * *
В самой блистательной из всех рублевских гостиных полноватая женщина в узких бриджах ползала на коленях, ловко скользя между мебелью. Желтые бриджи трещали на выпуклой заднице, а обесцвеченные волосы то и дело мели мраморный пол.
— Эти узкопленочные ничего делать не умеют! — ворчала женщина вслух, хотя в гостиной никого больше не было. — Зачем она их наняла? Надя какая молодец была! Дура, сережки украла, что ей было мало? Ох-ох, — вздохнула Лиана, протирая недотертые новыми горничными — модными филиппинками — зеркальные столики.
В гостиную спустилась недавно проснувшаяся Алина в кружевном халате. Она что-то пела себе под нос. Допев, она плюхнулась в кресло с ногами. Лиана, глядя на свое отражение в столике, потрогала верхнюю губу и сказала:
— Гилауроновая кислота и ботокс — лучшие друзья девушки!
Алина налила себе кофе и снова села в кресло с книжкой.
— Что читаешь? — спросила Лиана.
— «Евгения Онегина», — ответила Алина. — Наизусть уже почти выучила.
— А что он писал? Детективы?
— О Господи, — засмеялась Алина, — ты что, «Евгения Онегина» не читала?
— Вот эту книжку? — спросила Лиана, взяв в руки томик. — Такую толстую и без картинок? Боже меня упаси!
Алина улыбнулась и положила книгу на столик.
— А мне Борис вчера цветы подарил, когда прилетел ночью из Канн, — сказала она, порозовев. — Года два не дарил. Представляешь?
Свет из окон одинаково отражался в ее лице и в фарфоровой чашке, которую она держала в руке.
— Я его так люблю, что мне иногда кажется, что меня вообще нет, — продолжала Алина. — Как будто я вся в нем растворилась.
— Это просто ты со свекровью не живешь вместе, — сказала Лиана. — Когда со свекровью живешь, любить мужа невозможно.
— А что тебе свекровь плохого сделала?
— Учила меня жить все время. А ты меня знаешь — я человек интеллигентный: один раз схавала, второй раз схавала, но третий раз — уже не схаваю.
Вдруг Лиана замолчала и уставилась в окно напряженно и настороженно, как кошка, услышавшая незнакомый шум. За окном Вадик рылся в багажнике машины, доставая оттуда пакеты. Новая молодая кухарка (Оксану Алина выгнала из солидарности с подругой) шла по двору в сторону дома прислуги.
— Этой девочке надо памперс надеть! — раздраженно сказала Лиана. — Седьмой раз мимо моего мужа в туалет ходит.
— Скажи, а как ты узнаешь, что тебе муж изменяет? — спросила Алина, улыбнувшись.
— Духов вызываю, они мне рассказывают, — серьезно ответила Лиана.
— Не ври! — засмеялась Алина.
— Серьезно! — сказала Лиана. — Мы в молодости все время духов вызывали, когда отца дома не было. Отец же у нас партийный был, в школе историю преподавал.
«Бессовестные! — говорил. — Комсомолки! Как вам не стыдно такими вещами заниматься!»
— А как вы их вызывали?
— Рисовали по кругу буквы на бумаге, посредине ставили блюдце со стрелочкой нарисованной. Ну, потом вызываешь духа. Когда он приходит, блюдце начинает само крутиться на бумажке. Когда оно останавливается, записываешь, на какой букве стрелочка остановилась. И так из букв составляются ответы духа.
— Не может быть! — сказала Алина. — А кого вызывали?
— Всех, кого хочешь! Екатерину Вторую вызывали. Даже ничего спросить не успели, она сразу сказала, что про коня — все неправда. Один раз Чапаева вызвали, но с ним ничего не получилось — он букв не знал.
— А давай вызовем духов! — загорелась Алина. — Спросим про Борю.
— Да что там про него спрашивать, — соврала Лиана. — С тех пор как ты в Абхазию сбежала, он уже который год как шелковый ходит. Каждый день тебе бриллианты дарит, что тебе еще от мужа надо?
— Я знаю, ты мне послан Богом, до гроба ты хранитель мой, — мечтательно продекламировала Алина.
Лиана скептически посмотрела на Алину и очень серьезно спросила:
— Скажи, а ты можешь при нем пукнуть?
— Ты что, с ума сошла? — смутилась Алина. — Конечно, нет!
— Значит, это не любовь, — сказала Лиана.
Вдруг она бросила тряпку, вскочила и побежала на кухню.
— Ты куда? — крикнула ей Алина.
— Приговор узнать! — прокричала Лиана.
Из кухни стал громче галдеть телевизор, и послышался Лианин радостный крик:
— Оправдали! Я же сказала, что его оправдают, и его оправдали!
Алина вошла за Лианой на кухню — посмотреть, кого там оправдали. Лиана снова сделала телевизор тише и прикрикнула на бессловесную филиппинскую горничную, намывавшую холодильник:
— Что ты там вошкаешься с утра?
Горничная улыбнулась, закивав головой.
На столе валялся забытый одной из кухарок журнал «Сплетни дня».
— Журнал кто-то бросил, — рассеянно сказала Алина, поднимая его со стола. И вдруг увидела, что лицо ее лучшей подруги вздрогнуло.
— Что случилось? — испуганно спросила Алина.
— Ничего, Алинка, — сказала Лиана таким голосом, что было понятно, что она врет.
— Нет, я же вижу. Что происходит?
— Ничего, Алин. Вернее, мне что-то нехорошо. Дай мне водички, а?
— Сейчас дам, — сказала Алина и уже было отошла от стола, но в последний момент задела журнал взлетевшим рукавом халата. Он упал на пол и раскрылся на развороте.
Лианин план отослать Алину за водой не сработал — Алина успела нагнуться и сверху увидела на весь разворот фотографию мужа и незнакомой смуглой девушки. Девушка поднималась по трапу на их яхту, держа в руках что-то странное, похожее на клубень фенхеля, а Борис протягивал ей руку и тянулся к ней, как будто собираясь ее поцеловать. Они явно не знали, что их фотографируют. Над фотографией было написано: «Бирюков и его пассия проводят выходные в Каннах».
Что-то большое и душное накрыло Алину, как тьма, пришедшая со Средиземного моря. Она прислонилась к стене и тихонько сползла по ней на пол.
— Лиана, я дышать не могу, — сказала она. — Задыхаюсь, слышишь, сделай что-нибудь!
* * *
Ночью, когда Борис пришел домой и пил кофе в своем кабинете, уставившись в ноутбук, Алина вошла к нему с лицом, белым, как бескорая ветка на Адлерском пляже после зимы.
