Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Обращаться в издательства Антон не собирался. Издательства — это крепости, вокруг которых толпятся среди мелкой литературной шушеры Львы Толстые и Федоры Достоевские с протянутой рукой. Вернее, с рукой, на которой лежит гениальная рукопись. Изредка открывается амбразура крепости, и оттуда раздастся крик: «Толстые и Достоевские нам не нужны! Просьба очистить пространство для проезда транспорта!» Опускается подъемный мост, и по нему грохочет золотая коляска, в которой сидит баловень судьбы — знаменитый беллетрист. Он не смотрит в
лицо менее удачливым собратьям по цеху и улыбается смущенно. Интеллигент все-таки. Для читателей он — известный писатель, но для издательства — бренд, а книги его не романы, а проекты.
К счастью для поколения Антона, имелся обходной путь проникновения в издательство — Интернет. Сотни, если не тысячи молодых авторов выкладывают свои произведения в сети. Единицам везет. Когда возникает читательский бум в интернет-сообществе, издательства обращают внимание на автора и предлагают выпустить бумажную книгу. Скрепя сердце Антон отказался от идеи разместить «Скелетов» на сайтах, где стоит защита от копирования, от бесплатного скачивания. Заработаешь копейки, да и аудитория маленькая. Нет, надо выкладывать роман бесплатно, и прежде всего — на личном сайте.
Сайт ему сделал знакомый программист за малые деньги и обещание пристроить рекламу в газете. На главной странице сайта красовалось фото Антона в пол-экрана. Снимок сделала Алина, когда обиженный ее колкостями Антон вскочил с постели и подлетел к окну. На лице почему-то не злость, а философская задумчивость. Простыня на плечах смотрится как римская тога.
Алина удивилась:
— Классно вышел. Совсем на себя не похож.
Сайт имел несколько разделов: «Публицистика» — статьи Антона, которые он считал наиболее удачными, в авторской редакции, конечно, а не искромсанные Палычем; «Биография» — Антон постарался написать о себе в ироничном духе, но так, что-бы за улыбкой чувствовалась могучая личность; «Книги» — во множественном числе, хотя имелись только «Скелеты». И самое главное — «Форум». В последующие дни Антон занимался саморекламой и самораскруткой, на это уходило по шесть часов в сутки. Он стал завсегдатаем городских интернет-кафе, напрашивался в гости к приятелям, чтобы воспользоваться их компьютером. Личным и редакционными он не мог часто пользоваться, потому что провайдеры легко отслеживали аи-пи адреса, и становилось ясно, что бомбардировку сообщениями делает один и тот же человек. На форумах электронных библиотек и на собственном Антон оставлял восторженные отзывы о «Скелетах». На похвалы, подписываясь разными именами, он не скупился: «Улет! Ничего подобного не читал!», «Люди! Не спала всю ночь, пока не дочитала до последней строчки», «Наконец-то появился роман, который гениально сочетает триллер, мелодраму, детектив и ужастик. Оторваться невозможно», «Большое спасибо автору, получил огромное удовольствие» и так далее. Результаты не заставили себя ждать — книгу активно скачивали. Но последовавшие отзывы и рецензии были хуже некуда, читатели буквально плевались на творение Антона. Тогда он удвоил активность, вступал в споры по принципу «сам дурак» — мол, оценить гениальный роман может только человек, чьи предпочтения не ограничиваются «Анной Карениной», а способный понять, что новое время требует новой литературы.
Коллеги по газете, естественно, прочли опус Белугина и немало потешались. В редакционный сленг вошли цитаты, белугизмы, как их называли. На вопрос: «Когда?», например, стал привычным ответ: «Когда скелеты выпадут из шкафов». В отделе информации шутники распечатали крупным шрифтом несколько фраз и повесили на стены. Упор они сделали на белугизмы в описании женских прелестей. Рядом с календарем красовалась метафора: «Ее большая грудь с сосками колыхалась землетрясением средней мощности». На двери каждый выходящий из комнаты мог восхититься сравнением: «Она журчала во время секса, как ненасытная пчела». Рядом с графиком дежурств находилось научно-замысловатое: «Биохимия ее чувств была сложнее квадратуры круга».
Алина Вербицкая заглянула к Олегу Павловичу, начальнику Антона Белугина. Сам Антон отсутствовал, он теперь часто отпрашивался с работы или рвался на выездные задания, которые быстро выполнял, высвобождая время для интернет-боев с глупыми читателями. Олег Павлович отпускал Белугина, потому что испытывал интеллигентское смущение перед этим автором новой волны.
— Читала? — спросил Олег Павлович.
— Тихий ужас! — ответила Алина.
— Когда у него в статьях бредятина проскальзывает, еще терпимо, можно вымарать, вычистить. Но двести страниц бреда — это убивает.
— Антон не замечает, что стал посмешищем в редакции, хотя над ним смеются в лицо.
— В графоманах есть что-то материнское.
— Почему? — удивилась Алина.
— Мать никогда не поверит, что ее ненаглядное чадо — подлец, негодяй и аморальный тип. Графоман никогда не согласится с тем, что его произведение не выдерживает никакой критики. Для него собственный литературный мусор священнее Библии. Тебе жалко Антона? Ведь у вас с ним было. Шуры-муры?
— Было недолго, прошло быстро, — пожала плечами Алина. — Жалко больного идиота, а Белугин — идиот здоровый. Вот если бы у него внезапно проявилась шизофрения, примчались бы санитары со смирительной рубашкой и упекли его в дурдом, я посочувствовала бы, отнесла в больницу передачку. Но, с точки зрения психиатрии, этот чикчирикнутый, с позволения сказать, писатель нормален.
— Верно, — кивнул Олег Павлович. — Плохие стихи или бездарная проза не повод для диагноза. Я ведь пытался с ним поговорить, открыть глаза.
— Представляю, чем это закончилось.
— Он решил, что я старый козел, — тут не спорю. Заявил, что у меня отсутствует вкус и я консерватор в искусстве. А тут извините-подвиньтесь.
— Не расстраивайтесь, Олег Павлович. Ко мне он тоже подкатывался мнение узнать. Я ответила честно.
— Да? — встрепенулся Олег Павлович. — Серьезно?
— Я и трети этих помоев не осилила.
— Но как он отреагировал на твою критику?
— Какую критику? Я честно сказала, что ничего подобного никогда в жизни не читала.
— Хитро, но жестоко.
— Сами же говорите, медицина бессильна.
— Так-то оно так. Но, знаешь, Алина, мне иногда становится страшно: вдруг этих «Скелетов» опубликуют. Приходим мы в книжный, а там в бестселлерах Антон Белугин с фото твоего производства на последней обложке.
— Разрешения публиковать мой снимок на туалетной бумаге я никогда не дам. И с сайта потребовала убрать. А вы, Олег Павлович, слишком мрачно смотрите на жизнь. Идиотов много, они звенят в свои шутовские бубенчики, но в приличный оркестр их никогда не допустят. Меня в Париж на всемирную фотовыставку приглашают, — без перехода сообщила она.
— Поедешь?
— Нет, маме стало хуже.
— Наверное, — мягко проговорил Олег Павлович, — старики не должны воровать шансы у молодых.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
