Анжелика бросила насмешливый взгляд на Адриана, изрядно помятого последними событиями. Он хорошо расслышал это «твой Адриан», но терпел. Это было приятно.
Потом они прошли по гулким доскам причала и поднялись по шаткому трапу на палубу. Анжелика остро осознала, что с получением нового имени вся ее прежняя жизнь растаяла.
Новая начиналась с чистого листа.
Молодой человек оценил все: и это «твой Адриан», и насмешливые взгляды, и острый стыд за свое молчание. Но его прижали в угол так крепко, как никогда прежде.
— Отойдемте, юноша, пусть девушки пощебечут, — пригласил его старый банкир и сказал, когда Адриан нехотя подчинился: — Не мучьте себя. Все ошибаются. Я, старый дурак, и то в тюрьму на два года угодил. Что делать думаете?
Адриан пожал плечами. Он не знал.
— Рекомендую черный рынок Орлеана. — Старик прищурился. — Луару сейчас контролируют повстанцы, и английского товара будет много.
— Торговать с врагом — верная гильотина, — напомнил Адриан.
Старик вздохнул и заявил:
— В сегодняшней Франции все пути ведут в никуда.
Потом они встали на якорь чуть севернее Бордо. Вскоре возле судов появились десятки контрабандистских шлюпок. Не прошло и суток, как весь груз ушел. В каюте у Адриана появились четыре узла с ассигнациями, связанных из простыней. С таким капиталом он мог начать новую жизнь где угодно — в Индии, на островах, в Америке, в Европе, если бы не война республики со всем белым светом.
Мсье Кабаррюс считал, что во французских колониях вот-вот начнется жуткая резня. Во владениях всех прочих европейских государств Адриан был бы слишком легкой добычей для каждого, кто захочет изобличить тайного якобинского шпиона. Французов уже начали преследовать повсюду.
— Так что, Жанетта, едем в Орлеан? — спросил он, подойдя к Анжелике.
— А какая разница, Жан? — отвесила ему той же монетой Анжелика. — Там нас хотя бы не обвинят в шпионаже в пользу Франции.
Адам Вейсгаупт, вызванный из Регенсбурга, вскоре прибыл в Париж.
— Ну, здравствуй, Спартак! — Аббат раскрыл объятия.
— Здравствуй, брат. — Вейсгаупт ответил ему тем же, хотя и был недоволен. — Что у тебя здесь происходит? Я вообще ничего не понимаю!
Аббат скупым жестом предложил гостю присаживаться и сел сам.
— У нас кассир погиб. Пакет номер четыре теперь находится в чужих руках.
Вейсгаупт замер и спросил:
— Ты шутишь?
Аббат развел руками.
— Два векселя уже предъявлены.
Вейсгаупт на мгновение ушел в себя.
— Да, Нант, — понял он. — А второй?
— Американский флот в Бордо — сто три судна под арестом. Правда, сейчас они работают на меня.
Вейсгаупт прижал пальцы к вискам.
— Этого еще не хватало! Остальные векселя уже у тебя?
— Считай, что у меня.
Спартак грязно выругался.
— Считай!.. А ну-ка, покажи схему!
Аббат вытащил ее из ящика, встряхнул над столом, как скатерть, разложил, и Вейсгаупт кинулся искать.
— Где у тебя Нант? Ага, вижу. А где флот Хендерсона? Так, есть. И что же нас ждет?
Аббат замер. Спартак иногда вспыхивал как порох и совершенно себя не контролировал. А тот уже разогнулся и смотрел на него ненавидящим взором.
— У нас же вся схема рухнула! Ты куда смотрел?!
— Полегче, — попросил Аббат. — На профессоров своих будешь орать.
Вейсгаупт застонал, осел в кресло и схватился за голову.
— Семнадцать лет я это готовил! На нас работает лучшая агентура в Европе! Мы же всех купили! Столько денег угробили! И что теперь?
— Не паникуй, — отмахнулся Аббат.
Спартак на мгновение опешил и спросил:
— А как ты собираешься перед советом отчитываться?! Скажешь им «не паникуйте»?!
Аббат досадливо крякнул.
— Пока вся ответственность на мне. Не на тебе! Отчитаюсь как-нибудь. И прими мой совет: возьми себя в руки и входи в дело.
Спартак яростно фыркнул, обидчиво поджал губы, но было видно, что он уже успокаивается.
— Где у тебя хуже всего? — спросил гость.
Аббат развернул схему к себе.
— Коммуны под «умеренных» попали, да и конвент.
Вейсгаупт рывком поднялся с кресла и наклонился над схемой.
— А что тут неясного? Жиронду кончать надо. И чем быстрее, тем лучше.
— Я же сказал, что коммуну не контролирую. — Аббат покачал головой. — Кто их кончать будет?
— Деньгами продави, — мрачно буркнул Спартак, вздохнул, упер холеные белые руки в стол и склонился еще ниже.
Аббат усмехнулся. Он уже видел, что работа пошла, значит, выход из положения будет найден.
Ситуация и впрямь была непростой. Больше всего Аббата сбивало с толку наслоение событий со сдвигом в 2 месяца и 6 дней, заданное досрочным предъявлением векселя в Нанте. Нет, никакой мистики, просто Спартак создал чересчур сбалансированную схему. Все события были тщательно просчитаны и увязаны, в некоторых ключевых местах — даже слишком жестко. Одним из таких узлов и был тот вексель, самый маленький во всем пакете.
— Мсье Тарту был предприимчивым человеком, — пояснил Вейсгаупт. — Он имел дела в Тулоне, в Лионе и даже здесь, в Париже. Едва его компания рухнула, пошла еще одна волна — как в костяшках домино.
— Это я и сам вижу, — сказал Аббат. — И что дальше? Мне ждать повторных волнений в Лионе?
Вейсгаупт кивнул и заявил:
— В Лионе, в Тулоне и в Марселе. Все они будут повторяться с разрывом в два месяца с небольшим. Да ты сам посмотри! — Он снова принялся водить пальцем по схеме, но Аббат уже все видел.
Это и впрямь походило на конструкцию из рядов костяшек домино. Анжелика Беро, девчонка, влезшая во взрослую игру, толкнула ключевую костяшку где-то посредине.
— Что-то исправить можно?
— Нет, — отрезал Вейсгаупт. — Все так и будет валиться досрочно. Станем переделывать все на ходу.
Это было проще сказать, чем сделать. Буржуа, предупрежденные катастрофой, случившейся в Нанте, не просто были готовы к отпору. Они вовсю наступали. Уже в конце мая бунтовали целых тринадцать департаментов.
Стоило якобинцам Лиона ввести еще один налог на богатых, как случился переворот. Мэра-якобинца арестовали. То, что ему предъявила прокуратура, легко тянуло на гильотину.
Едва итальянские города открыли свои гавани английскому флоту, на юге страны полыхнул Тулон. Все это происходило на фоне все более жестких обвинений в попытке переворота, адресованных коммуне и якобинцам.
