Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Последняя фраза заговора должна была развеять плоть недруга и его судьбу, став проклятием на смертный извод, но сейчас ученику чародея требовалось совсем другое, и он, замолчав, перевернул кошель. След Барас-Ахмет-паши высыпался на угли тонкой серой струйкой, послышался треск, вверх взметнулось округлое сизое облачко.
Андрей торопливо наклонился, втянул его в себя и тут же выдохнул в приготовленную пиалу. Вода вмиг закружилась, по ней протекла тонкая бурая струйка, расползлась во все стороны. Князь облегченно перевел дух: кажется, получилось. Османский наместник отдал-таки побратимской чаше свою долю крови. Теперь осталось только достать нож, чиркнуть себе по запястью и позволить тонкой темной струйке закапать туда же. Наконец зелье было готово.
— Из чрева одной земли мы вышли, в одну землю уйдем, под одним небом ходим, одним воздухом дышим, от семени Сварогова общий род ведем. Соедини же нас, праотец великий, общей кровью, общей думой, общей радостью и общим горем с сего часа и до маровой чаши… — Зверев дохнул в сторону, а потом решительно, большими жадными глотками осушил пиалу. Выронил ее на угли. Закрыл глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Холодная, как лед, вода прокатилась до желудка… По спине пробежали волной снизу вверх мурашки, рассыпались по плечам, спустились к ладоням, поселились на них слабым холодком. Губы согрело ласковым теплом. Снова холод на ладонях. Слабая нега внизу живота, тепло в груди, приятная боль в спине… Андрей закрыл глаза — но невнятные образы все равно продолжали метаться перед глазами.
Холодок в плече, в ладони, нега… По лицу вновь прошла теплая волна.
«Гарем? — внезапно осенило князя. — Барас-Ахмет-паша развлекается в гареме?»
И видимо, эта мысль оказалась доступна не ему одному — безмятежность наместника исчезла, Андрея ударило тревогой. Паша что-то делал, двигался — но слабый контакт не позволял понять, что именно? Видимо, его невольный побратим поступил так же, как поступают все, кто ощущает неясную, беспредметную тревогу: крутил головой, принюхивался и прислушивался, гладил ладонью рукоять клинка. В нынешние времена люди, игнорирующие любые признаки опасности, долго не живут.
Помня о том, что ему нужно взять жертву под свой контроль, князь попытался вынудить ее встать. То есть сделал нужное движение — но не сам, а сделал это им. Как палочкой с расстояния поднимают грязные лохмотья юродивого, так и он издалека попытался поднять пашу, используя установившуюся связь. И это получилось! Судя по мельтешению перед закрытыми глазами, осман вскочил и закрутил головой. Андрей ощутил накатывающие на него волны страха. На него — через побратимские узы. Зверев начал понимать, где и как проходят эмоции. Не визуально — по ощущениям. Это походило на некую воронку, откуда хлестал испуг и куда можно было влить свои желания. И он влил — послал в пашу позыв громко закричать. И тут случилось неожиданное: вместо крика его жертва выплеснула в ученика чародея черный шипучий поток — именно так воспринял его князь, — импульс невероятной ненависти.
Андрей закружился, наматывая поток на себя — себя того, внутреннего. Иначе ударом его просто раздавило бы, как муравья тележным колесом. Он кружился, теряя ощущение реальности, эмоции, забывая про свои планы и свое прошлое. Кружился — пока сила потока не иссякла, превратившись в подобие удава, сжимающего его разум в тесных объятиях. Словно струна, натянулась нить, что связывала волю Барас-Ахмет-паши, брошенную на уничтожение врага, с его сутью. Как он хотел избавиться от странной напасти, терзающей сознание, дергающей, как ниточками, его тело, пугающей неведомостью! Так хотел, что отдал на эту цель все внутренние силы, твердость своего духа, уверенность в праве повелевать, жажду уничтожения врагов. Все, что было в турецком наместнике жесткого и страшного, что составляло костяк его личности — все это сейчас топило сознание Зверева в своей бездонной мощи.
Этой мощи было даже слишком много для первого поединка на незнакомом поле брани. Андрей стиснул зубы, собрал все силы, что были в теле, направив этот поток во владения разума, сконцентрировался целиком на цели, которую пытался достичь, и повернулся еще чуть-чуть.
И нить, соединявшая через братские узы волю наместника с его сутью, — лопнула!
Где-то там, в двух верстах, в теплом сладком гареме Барас-Ахмет-паша испытал огромное облегчение, внезапно потеряв чувство страха, тревогу о будущем, потребность исполнять приказы султана. Ему стало хорошо и благостно, совершенно безмятежно. Холодная же и твердая как сталь воля наместника, позволившая ему добиться многих ратных побед, снискать славу и почет, принесшая ему высокий пост, — она еще продолжала свою битву, давя тугой хваткой нежданного эфемерного врага.
Но Андрей знал, что бой уже окончен. Волю жертвы больше не подпитывали силы ее внешне забавного владельца. Бесплотные эфемерные образования потому всегда и проигрывают энергетике живых существ, что почти не способны получать подпитку из материального мира. Бледно светиться в темноте — это одно, а проникнуть сквозь плотную ауру — совсем другое. Он находился здесь, в своем сознании и своем теле, в своей силе. Черный же смертоносный удав попал в капкан и ничем не мог поддержать собственной активности.
Зверев, продолжая концентрировать внимание на происходящем в его душе, редко и глубоко втягивал воздух и выпускал его обратно, каждый раз добавляя в копилку по искре живой энергии, а где-то через час начал плавно, мягкими усилиями, сталкивать чужака вниз. Тот сопротивлялся как мог, пытался сдавить удушающие объятия — но противостоять ученику чародея был уже не в силах. Минута за минутой к Андрею начали возвращаться его воспоминания, мысли, желания. Душа светлела, наполняясь содержимым, любовью и надеждами — а османская петля превратилась в кляксу где-то совсем далеко внизу, жалкая и безопасная. Хотя ее, конечно, следовало держать под контролем. Скатать в шарик, обернуть оболочкой из своей воли и терпения и сохранить в дальнем уголке сознания.
— Вот и все! — наконец смог перевести дух Андрей.
В сосновом нагорном лесу светало. Князь, жадно вдыхая прохладный воздух, прошел по каменистому гребню, остановился на краю обрыва, широко раскинул руки. Чего сейчас ему сильно не хватало — так это подставить лицо восходящему солнцу… Увы, оно поднималось где-то позади, за горами, за лесами, за морем… За левым плечом.
— Интересно, а чем там занимается наш драгоценный паша? — попытался через «братские узы» коснуться своей жертвы князь.
И чуть не взвыл от боли! Спрятанный в глубинах разума черный комок чужой воли, ощутив близость хозяина, забился, заметался, вырываясь на свободу. И хотя сил и концентрации Андрея вполне хватало, чтобы удержать пленника во власти, но трудная борьба внутри сознания вызвала очень даже чувствительный эффект — сильную резь в висках и затылке. Зверев пригладил ладонями бритую макушку, тихо выругался:
— Вот проклятие! Похоже, его воля все же получает подпитку через нашу «братскую» связь. Этак она никогда не сдохнет, пока паша сам не преставится.
Правда, состояние покоя и расслабленности от далекого османа он все-таки уловил. Тот, похоже, все еще спал. И Андрей мстительно послал ему ощущение утренней зябкой прохлады. Наместник испытал легкое недовольство, досаду, шевельнулся. Застыл в некоей неуверенности. Зверев послал ему волну сладкого тепла, словно прокатил по телу теплой водой. Опять почувствовал покой и расслабленность. Турок снова заснул.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
