Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Мы не могли просто так взять и разойтись. Сначала зажгли кучу свечей. Потом договорились с военными и подогнали к зданию два генератора. В итоге всё закончилось хорошо. Мораль сей басни такова: никогда не сдавайся, всегда ищи выход, создай хорошую команду, которая поможет тебе в борьбе. До сих пор в городе помнят открытие нашего ресторана, и это очень хорошая реклама для него. Недаром ресторан в Екатеринбурге – один из лучших в сети.
Хорошие ощущения у меня остались от Чувашии. В 2003 году я хотел купить пивоваренный завод в Чебоксарах (об этом подробнее – в следующей главе) и, когда ехал в машине с президентом Николаем Фёдоровым, в первый и последний раз в жизни видел, как гаишники отдают мне честь.
Ещё хочу выделить Владивосток – я и не думал, что открою там ресторан. Это город свободных людей. Хотя по видовым характеристикам он похож на Сан-Франциско, я бы сравнил его с Петербургом – по ощущениям, по ментальности людей. Хорошо, что в связи с саммитом АТЭС там строят мосты, дороги, Дворец конгрессов. Если этот красивейший город развить, он станет туристической Меккой как для азиатских, так и для российских туристов.
Открытие ресторана в Нижнем Новгороде посетил полномочный представитель президента Сергей Кириенко с супругой
Со свойственной мне прямолинейностью заявляю: Камчатка—это лучшее место в России. А может, в мире. Ничего подобного я нигде не видел: вулканы, гейзеры, сопки, снег, резкие перемены погоды. Мы ездили в группе с французами, немцами, американцами заниматься фрирайдом. Все были в шоке – зимой можно купаться в гейзере, как в джакузи. Совершенно уникальное место, и, слава Богу, мы не продали его вместе с Аляской.
Мне нравится бывать в Сочи, в Красной Поляне. Кататься там на подъёмниках я не рекомендую, но, с точки зрения фрирайда, это одно из лучших мест в мире как по качеству снега, так и по крутизне склонов. Недаром там проходит этап Кубка мира по фрирайду, и лучшие спортсмены цокают языком: «Да, это место действительно крутое». Наверное, Сочи теперь будет инфраструктурной столицей России – всё-таки к Олимпиаде-2014 мы просто обязаны все сделать хорошо.
В России много прекрасных, красивых мест, где живут прекрасные люди. Но экономика у нас перевёрнутая. Всё в центр, всё в Москву. Это очень несправедливо и неправильно. Так что никаких вопросов о том, почему в России не любят москвичей, у меня быть не может. Что говорить, если даже Питер серьёзно уступает Москве в деньгах. Особенно хорошо это видно по амбициям менеджеров: московские просят столько, сколько питерским даже в голову не придёт.
При этом питерские менеджеры часто сильнее московских. Люди из Петербурга лучше работают. Мы более эффективные, менее зашоренные. Можно посмотреть на бизнес-карту, на политическую карту, на шоу-бизнес. Мы видим, что Питер всех сметает. Объясняется это очень просто: с одной стороны, это столица; но, с другой стороны, денег меньше, и чтобы их заработать, нужно приложить намного больше усилий. Это похоже на тренировку боксеров: один с гирями тренируется, а второй – без. Поэтому мы эффективнее, чем менеджеры из других городов.
То же самое можно сказать про артистов. Шнур за 100 долларов пел, через всё прошёл. Или «Мумий Тролль» из Владивостока: пришёл, увидел, победил. Я считаю, что региональные амбиции – это всегда хорошо. А в Москве можно петь одну песню или продавать средний товар 20 лет и иметь успех. Рынок такой – разбалованный.
Конкуренция в Москве очень специфическая, а в некоторых сферах вообще отсутствует. Просто сужу по своему ресторану: какое-то время конкуренции почти не было, и ресторан очень хорошо зарабатывал. Через несколько лет прибыль уменьшилась, и только во время последнего кризиса ресторан начал страдать. Во-первых, люди стали меньше развлекаться. Во-вторых, много подобных ресторанов наконец-то пооткрывалось в Москве. Московская публика более искушённая и менее преданная. Она любит пробовать новое, ищет лучшее, поэтому получить постоянных лояльных клиентов сложнее. Москвичи всегда ищут получше и поновее, а в Питере люди десятилетиями ходят в одни и те же рестораны. Это европейская местечковая ментальность. Моё лучше, и точка!
Кстати, экономика ресторанов в Москве совершенно нерыночная. Их открыли очень много, а посетителей-то не прибавилось, особенно с кризисом. При этом в рестораны вкладывают миллионы долларов. В Америке или в Европе заведениям с таким объёмом инвестиций грозит однозначное разорение. Там рынок работает.
В Сан-Франциско каждый день открывается и закрывается по одному ресторану. То есть невозможно посетить все рестораны, даже если каждый вечер ходить в новый. И если ты видишь, что вечером ресторан заполнен на 80 процентов, значит, есть шанс, что он скоро закроется – издержки такие, что ты не можешь позволить себе держать незаполненный ресторан.
А у нас рестораны годами пустые стоят. Почему? Для владельца это не бизнес, а статусная вещь. Или способ занять жену. Или место, где можно спокойно посидеть. Ресторан генерит запланированный минус. А когда есть такие «нерыночные» игроки, то, понятное дело, нормальному бизнесмену, желающему заработать, будет трудно. Поэтому не рекомендую сейчас открывать рестораны в Москве.
Вот Арас и Эмин Агаларовы открыли осенью 2009 года в Москве ресторан Nobu (первый Nobu основали когда-то Нобу Матсухиса и Роберт де Ниро). Мы пришли туда пообедать с семьёй – и кроме нас там никого не было. Тревожный звонок, но это уже нынешнее время и пресыщенная Москва. А тогда, в конце 1990-х – начале 2000-х, мои рестораны принимали на ура почти во всех регионах.
Глава 22Я такой один
Оборудование питерского ресторана оказалось настолько мощным, что всё пиво, которое на нём производилось, продать клиентам в розлив было невозможно. И тогда мы с Игорем Сухановым решили купить линию по розливу пива в бутылки. Я поехал в Италию и заказал её – это обошлось в несколько сотен тысяч долларов. Чуть позже я выкупил 25 %, принадлежавших Игорю, и стал единолично владеть рестораном, а он ушёл работать большим начальником, заместителем генерального директора «Межрегионгаза».
Олег Гусев снял красивую рекламу «В музее»: китайцы ходили по музею и фотографировали, а среди экспонатов было пиво «Тинькофф». Мы показали её на двух-трёх каналах, заплатили за это 100 тысяч долларов и… бутылочное пиво стало хорошо продаваться. Бренд был, конечно, не общероссийского масштаба, но люди стали его узнавать – даже в московской сети «Рамстор» стояло наше пиво. Вот куда я прыгнул!
Спрос на бутылочное пиво превышал предложение. Мы могли делать пару тысяч бутылок в день, а нужна была пара десятков тысяч. При себестоимости в 30 центов мы продавали бутылку оптом по доллару. У ценообразования был сток-фактор: если пива нет на складе, цену повышаем, если есть – не повышаем. Вот и весь маркетинг.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
