— Женщина заговорит, — произнес он. — Госпожа кир-Аркет, кажется, и впрямь завоевала ее доверие.
Какой же ты молодец, Ракан. Аркет была готова расцеловать капитана. Вскинуть руки и даже завопить от восторга.
Но она обуздала чувства и повернулась к императору.
Джирал устало махнул рукой.
— Ладно. Хорошо. Но ты будешь регулярно мне докладывать.
— Да, мой господин.
— Ракан, кого ты оставил старшим в Хангсете?
— Сержанта Ардаша, ваше величество. Надежный человек, ветеран северной кампании. С ним две трети моего отряда и остатки гарнизона. Они немного не в себе, но он быстро приведет их в чувство.
— Сколько всего у него людей?
— Около полутора сотен. Вполне достаточно, чтобы выставить оцепление вокруг города и предотвратить распространение слухов. Мы установили наказание за мятежные проповеди и незаконные сборища, поставили виселицу на главной площади и ввели комендантский час от заката до восхода. Через пару недель жизнь там вернется в обычное русло.
— Хорошо. По крайней мере, уже что-то. — Император повернулся к Аркет. — Я правильно понял, что мы услышим что-то еще об этих двендах?
— Я незамедлительно примусь за исследования, мой господин.
— Отлично. Будем надеяться, что Кормчие окажутся более покладистыми, чем обычно.
Аркет ощутила то же неясное беспокойство, что одолевало ее с тех пор, как они покинули Хангсет, но подавила тревожное чувство и попыталась придать голосу уверенности.
— Нападение на порт знаменует серьезную угрозу империи, мой господин. Полагаю, Кормчие проявят готовность к сотрудничеству. — Да, Аркиди, те, кто еще в своем уме. — Я рассчитываю на скорый успех.
— На скорый успех? — Джирал вскинул бровь. — Что ж, ловлю тебя на слове. Ты права, угроза есть. И это в то самое время, когда наши отношения с северными соседями и без того, мягко выражаясь, достаточно натянуты. Проявление слабости недопустимо. Я не позволю повторения того, что случилось с Хангсетом.
Аркет вспомнила руины оборонительных заграждений. Интересно бы знать, каким образом император намерен воспрепятствовать врагу, если набег повторится? Одними заявлениями тут не обойтись.
— Конечно, господин, — поддакнула она.
Если двенды пройдут по реке до Ихелтета, высадятся на берег и прошествуют по улицам города, как было в Хангсете, призрачные, нереальные и, по всей видимости, неуязвимые для человеческого оружия. Если они обратят в бегство или перебьют всех этих проклятых людей, а потом, подобно демонам мести, предстанут перед воротами дворца вовсе не как готовые ждать просители…
Что будет тогда с Джиралом Химраном, повелителем всех земель?
Она вдруг испытала странное раздвоение, хлынувшее по венам, словно свежая порция крина. Сопротивляясь внезапно нахлынувшим разрозненным мыслям, Аркет вызвала из памяти страшную картину: раздавленную грудную клетку ребенка, погребенного под упавшими, обгорелыми деревяшками. Она заставила себя вспомнить, что среди всех этих проклятых людей была когда-то и ее мать.
Это помогло — но не так, как хотелось бы.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Милакар пришел на встречу не один — два загорелых жилистых здоровяка неопределенного возраста стояли у окна в верхней комнате таверны, сложив руки на груди и всем своим видом внушая опасливое уважение к скрытой за этим фасадом угрозе. Скорее всего, они представляли Болотное братство и присутствовали здесь с одобрения ложи. Оружия при них Рингил не заметил, но свободные черные одежды вполне могли скрывать — и наверняка скрывали — изрядный арсенал средств ближнего боя. Бросив пару удивленных взглядов на висящий за спиной гостя палаш, они тем не менее воздержались от каких-либо комментариев. Оба и дальше оставались в сторонке, молчаливые и внимательные в полусумраке освещаемой одной только лампой комнаты, демонстрируя уважительное, но без подобострастия, отношение как к Милакару, так и к Рингилу. О деньгах никто не упоминал, как, кстати, и о двендах.
— Ваша главная проблема, — предупредил их Милакар, — не привлечь внимания уличной братии.
Для Рингила это заявление сюрпризом не стало. Ситуацию ему объяснили еще в первый вечер, в доме его старого друга.
— Со стражниками можно договориться, — говорил Милакар, глядя с балкона на город. Голос его звучал уныло, и чуткое ухо уловило бы в нем нотки зависти. — Их можно подкупить, подложив парочку портовых шлюшек. После Либерализации многое изменилось. Люди, что делают деньги на работорговле, вообще удалили стражу из Эттеркаля. Подкупили всех, вплоть до канцелярии.
Рингил усмехнулся.
— Да, пришлось кому-то языком поработать.
— Ну так вот, — с кислой миной добавил Милакар. — Насколько я слышал, договаривалась обо всем Снарл, так что она, наверно, на свой уровень вышла. В общем, охрану сократят до минимума, особенно у Тервиналы, где обычно и болтаются имперские купцы да дипломаты, с которых мы теперь разве что пылинки не сдуваем, как с ценных торговых партнеров. Так или иначе, Финдрич и еще двое, я их не знаю, уступили Эттеркаль уличным бандам; им сейчас платят за то, чтоб держали ушки на макушке, присматривались и докладывали обо всем необычном, а кто не докладывает, тех поколачивают. Ты появляешься в Солт-Уоррене с этой кириатской железякой за спиной, и первый встречный мальчишка мчится прямиком к Финдричу, вслед за чем появляется почетная гвардия, которая и доставляет тебя к месту.
— Если нужно, я с Финдричем потолкую.
— Да, потолкуешь, если ему только это от тебя и надо. А я слышал, что Финдрич нынче разговоры вести расположен не больше, чем раньше. И что, скорее всего, он просто прикажет отрубить тебе башку, а потом преподнесет ее двенде. Долгий, усталый вздох. Послушай, Гил, почему бы тебе не расслабиться? И нам всем было бы легче. Подождал бы пару дней, не совался бы в Эттеркаль. Дай мне немного времени, и я сам принесу список.
— Правильно говоришь, Грейс. Только я все равно туда пойду. И ты это знаешь. Так или иначе, раньше, или позже, с твоей помощью или без нее.
Милакар закатил глаза.
— Да, знаю. Так или иначе. Любой ценой. Последнее стояние на Гэллоус-Гэп и все такое. И все-таки послушай, Гил, предоставь это мне. Посмотрю, что можно сделать.
Как оказалось, все, что смог сделать Милакар, это раздобыть шикарный наряд и подложные документы, согласно которым Рингил превратился в ихелтетского торговца пряностями, прибывшего в Тернивалу на зиму и желающего разнообразить пребывание здесь чем-то пикантным. Неплохое прикрытие, тем более что материнская кровь и долгие годы в Гэллоус-Уотер помогали Рингилу сойти за южанина. К тому же ихелтетские купцы имели обыкновение нанимать местных телохранителей, и присутствие рядом с ним двух крепких парней воспринималось бы как нечто само собой разумеющееся.
— Кстати, этот твой меч тоже вполне уместен. Здесь, в Тернивале, гости из империи практически не выходят на улицу без какой-нибудь якобы кириатской игрушки, а разницу между подделкой и настоящей сталью понимает не каждый. Здесь в этом никто не разбирается. А красивые штучки уходят на покрытие карточных долгов и оплату проживания. У тебя, Гирш, что-нибудь есть?
