Трещали сухие поленья в костре, шипели, выстреливая искрами, продолговатые смолистые шишки. Высокое пламя почти скрывало от Эши неожиданного гостя, но даже сквозь огонь она чувствовала его взгляд. Наконец Герэкс пошевелился.
– Ты не задаешь вопросов, Эшия? – произнес он.
– Нет. Но я хочу видеть твое лицо.
Гость молча поднялся и, мгновение помедлив, сбросил плащ. Отблески пламени заплясали на его обнаженных плечах. Это был древний обычай. Жест доверия и уважения, когда дракон показывал себя нагим незнакомому человеку, символически становясь равным ему, ибо его человеческое воплощение было таким же слабым и уязвимым, как тела обычных людей. Без тени смущения гость смотрел на застывшую фигуру по ту сторону костра.
Они были похожи, Ригэн и Герэкс, сыновья Государя Гранала. Эши молча переводила взгляд с одного лица на другое. Словно угадав ее мысли, Герэкс неожиданно улыбнулся.–
– Я старше на три года, но иногда мне кажется, что это не он, а я младший брат. Магия слишком быстро заставила Ригэна повзрослеть.
Герэкс подобрал с земли свой плащ.
– Я очень хотел тебя увидеть… Эшия. В моей памяти ты осталась маленьким ребенком. Да и имя у тебя было другое.–
– Ты помнишь меня ребенком?
– Да, помню. Мы с братом воровали для тебя яблоки.
– Яблоки?
– И вишни, – кивнул Герэкс. – Во дворце Государя было сколько угодно и вишен, и яблок, и много другого. Но это было так здорово, тайком пробраться в заброшенный сад и самим, самим сорвать их. Однажды я застрял между веток, а Ригэн был слишком мал, чтобы помочь мне… Ох и попало же нам тогда… Это было очень счастливое время.–
Лицо Эши окаменело. Она не могла представить себе двух мальчиков, детей Государя. Она видела перед собой лишь очень уставших молодых мужчин. Да и сама она меньше всего походила на веселую кроху, ради которой нарушались домашние запреты.
– Тебе трудно, я понимаю…
Герэкс откинул со лба длинные волосы.
– Ты действительно ничего не помнишь?
– Нет.
– И тебе никогда не хотелось вернуться в свою семью? По праву называться той, кем ты являешься по рождению?
– В семью? – медленно переспросила Эши – В какую семью? В семью неведомого мне Государя?
– И все-таки ты согласилась идти с моим братом. Ведь он не мог заставить тебя, ты сама захотела этого.
Эши подняла голову и посмотрела в глаза Герэксу.
– Ригэн рисковал жизнью, спасая меня и моих друзей. Из-за меня он попал к врагам. Я пошла с ним ради него, ради тех, кто мне дорог. – С каждым словом говорить становилось все труднее. – Ради того, чтобы наемники и драконы больше никогда не появлялись на Парксе. Те, которые жгли мирные города Тразана и которые, возможно, сожгли мою мать. И если причина этого ужаса я…
– Я понимаю, – мягко перебил Герэкс. – Я знаю, что ты сделала в подземельях Та-Сисса.
– Ты хочешь доказательств?
Герэкс не ответил. Его обнаженные плечи мягко светились в темноте.
– Да. Ты вправе сомневаться.
– Эши! – Маг встал рядом с братом.
Она рывком вздернула рукава. Она не касалась огня очень давно, с тех самых пор, когда пыталась обжечь себя перед входом в Та-Сисс. Или нет, позже, в самой крепости, когда невольно потушила голубое пламя. Все это время Эши соблюдала ненужную осторожность, так же как это делали лорд и Криш. Но иногда Эши с удивлением ловила себя на мысли, что ей хочется дотронуться до источающих жар оран–жевых языков и ощутить их шелковистую легкость. Дрожь предвкушения внезапно наполнила ее тело.
Эши опустилась на колени перед костром и, чувствуя, как пламя отшатнулось от нее, глубоко погрузила руки в огонь. Материя начала потихоньку тлеть от жара. Не обращая на это внимания, она разворошила пальцами середину костра и зачерпнула пылающие угли.
– Ты ведь этого хотел, Герэкс? – негромко спросила Эши, протягивая на раскрытой ладони огонь. – Так тебе будет легче убедить Государя?
Она наклонила руку, и, прочертив в воздухе огненный след, угли упали назад в костер, взметнув в воздух искры. Эши поднесла испачканные золой пальцы к лицу Герэкса.
– Я сделаю все, что вы считаете нужным. Но я не знаю, почему я умею делать это. И я не знаю, почему у меня нет той памяти, которую вы ищете.
Она молча одернула рукава и заметила прожженную ткань.
– Платье… жалко.
Эши повернулась и молча пошла к пещере.
– Ты правда хотел увидеть это? – холодно спросил Ригэн.–
– Да.
– Ты не поверил мне?
Герэкс покачал головой:
– Я ни на секунду не усомнился в твоем слове.
– Значит, дело в отце. Он настолько болен, что не доверяет моим словам?
– Государь изменился. Ты не узнаешь его, Ригэн. – Голос Герэкса дрогнул. – Он будет спрашивать, и теперь я смогу рассказать ему, что видел.
Герэкс плотно запахнул плащ.
– Это будет нелегко, Ригэн.
– Тебе пора, – маг посмотрел в сторону пещеры, – пойдем, я немного провожу тебя.
Некоторое время они шли молча.
– Магия уходит из Гранала, – наконец заговорил Герэкс. – Даже Дикие, над которыми он пока не властен, начинают слышать его Зов. Отец слишком долго боролся один. Он не позволял никому вмешиваться в свою борьбу. А когда понял, что надежда тает с каждым днем, у него почти не осталось сил.
– Ты думаешь, что уже слишком поздно?
– Не знаю. Но если нашим главным оружием суждено стать женщине… Как же мы слабы, Ригэн.
С холмов повеяло ветром, и он по-детски зябко повел плечами.
– Отец ждет ее, Ригэн, но он слишком ждет ее. – Герэкс помолчал. – Она совсем не похожа на свою мать.
– Ты помнишь Сигрид?
– Я бы узнал ее, если бы увидел.
– А я нет, – покачал головой Ригэн. – Я помню только, что ты был против решения отца отправить их за Черту.
– Мне было четырнадцать. Разве отец стал бы меня слушать? Но я и сейчас уверен, что Государь допустил ошибку… и Сигрид, любя его, позволила ему совершить ее. А может, она и правда надеялась спасти свою дочь.
Герэкс помолчал.
– Мне кажется, она любила не только Государя. Она любила и его сыновей. Наверно, она понимала, что не сможет заменить нам мать, но она заботилась о нас. Ты вряд ли помнишь, она часто играла с нами. Однажды я случайно поранил ее мечом. Мне было тогда лет восемь, и я был уверен, что убил ее. Она пыталась меня успокоить и обнимала за плечи, стараясь не испачкать кровью… Я запомнил это на всю жизнь, Ригэн. Она все скрыла от отца. Сказала, что поранилась сама. Отец очень любил ее, и я не знаю, что бы он сделал со мной, если бы узнал. Мне еще долго снилось это во сне, только во сне все было гораздо страшнее. Во сне она всегда умирала.
