Книга Я чувствую тебя - Ирэне Као

«Вперед Элена, давай, дорогу ты знаешь».

Это голос Рима, пустынного и жаркого, мощная музыка, которая призывает меня набраться храбрости, не останавливаться на перепутье. Я знаю дорогу, это правда, мне уже не нужна карта, чтобы ориентироваться. Я иду медленно, солнечные очки скрывают мешки под глазами, внутри – все вверх дном из-за прошлого, оставшегося за спиной, но в голове удивительно легко при мысли о будущем, навстречу которому я иду. Было мучительно оставить Филиппо – мужчину, которого, как я пыталась убедить себя, я люблю. Но теперь сердце ведет меня к дому Леонардо – мужчины, которого… я уверена, что хочу и… люблю, пусть даже сама мысль об этом внушает мне страх.

Мы больше не виделись с того вечера. Это случилось всего три дня назад, а мне уже кажется, что прошел целый век. Леонардо не объявлялся за это время, и меня это немного беспокоит, но лишь до определенного предела: это молчание вписывается в его манеру поведения, которую я уже изучила. Я, со своей стороны, пообещала себе не искать его, пока не проясню все с Филиппо, и так и сделала. Я даже подождала день, прежде чем бежать к Леонардо. То, что со мной происходит, настолько кардинально, что я почувствовала потребность побыть в одиночестве, чтобы собраться с духом и привести мысли в порядок. Естественно, мне это удалось не до конца, и даже сейчас не знаю, правильно ли поступаю.

Но я решила оставить сомнения и паранойю: время неуверенности прошло. Все, что могло случиться, уже случилось, поэтому пора посмотреть вперед. Мне любопытно и страшно одновременно узнать, что же там, впереди. Я иду к Леонардо, чтобы поговорить с ним, понять, были ли сказанные им в тот вечер слова, изменившие для меня все, подлинными или я просто вообразила их себе. И хочу сказать ему то единственное, в чем я теперь уверена: что люблю его.

Я иду вдоль набережной Тибра. Река напоминает длинную позолоченную змею, сонную и безобидную. На улице почти никого нет. Очень жарко. Солнце палит безжалостно, асфальт тротуаров испаряет облака пара и влажности, а ветер, который дул вчера, утих. Воздух тяжел и неподвижен. Но я не сдаюсь. Осталось немного, и я не хочу садиться в такси. Ходьба помогает мне собраться с мыслями. Мне надо подготовиться, эта встреча будет решающей.

* * *

Я думаю о Гайе. Я до сих пор ничего ей не рассказала. Вчера ночью она попыталась перезвонить мне, после того, как я искала ее утром. Слишком поздно, подружка. Однажды, без спешки, я все тебе расскажу, но не сегодня. Я отправила ей эсэмэску, обобщенное «все ок», за которым последовало: «У тебя есть планы на Феррагосто?» Обычно мы проводили этот день вместе, на пляже Лидо вместе с ребятами из Муро, а потом оставались допоздна смотреть салют и прощаться с летом перед наступлением Венецианского кинофестиваля. В прошлом году мы запустили в небо китайские фонарики. Волшебные воспоминания о моем мире до Леонардо. Думаю, какие мы с Гаей были год назад: она – еще одинока, но уже устремленная в преследовании Беллотти, а я – после давно закончившейся истории с Валерио, пока неспособная начать новые отношения. Вряд ли Гайя обрадуется моему последнему выбору, но в любом случае она сможет меня понять.

Я оставляю Тибр за спиной и пересекаю улицу прямо перед домом Леонардо. Смотрю наверх – двери и окна открыты: он дома.

Захожу в пустующий подъезд, темнота и прохлада ласкают меня, и спешно поднимаюсь по лестнице.

Вот я и пришла. Третий этаж, вторая дверь направо. Снимаю солнечные очки и нервно привожу в порядок волосы. Я слегка вспотела, но для него это не будет проблемой. Потом делаю глубокий вздох и звоню в дверь. Опускаю руку на сумку, висящую через плечо, чтобы придать себе равновесие.

Дверь открывается, но его нет на пороге. Появляется женщина, которую я никогда прежде не видела, что-то вроде лунного явления. В первый момент я думаю, что ошиблась этажом, но на табличке звонка написано «ФЕРРАНТЕ», значит, я позвонила правильно, ну и кто тогда эта женщина?

Это поистине роковая женщина – образ Femme Fatale у Velvet Underground[77]. Высокая, изящная, миндалевидные глаза – темные и проницательные, они оттенены кругами. У нее густые брови, выраженные губы и осунувшиеся щеки. Длинные черные волосы, слегка растрепанные, заколоты на голове костяной заколкой. Ее красота – мощная и дикая. И сразу же чувствуешь, что в ней есть нечто отчаянное – нечто, придающее ей трагичность. Словно эта женщина не смогла спастись от себя самой.

На ней длинная цыганская юбка и белый топ без бретелек, завязанный на шее, который делает ее кожу еще более темной. Между указательным и средним пальцем правой руки она держит зажженную сигарету, которой нервно затягивается, распространяя в воздухе интенсивный аромат табака. На безымянном пальце ее левой руки я замечаю золотое обручальное кольцо. Это уж точно не прислуга, думаю я. И она явно оказалась здесь не случайно.

Из колонок проигрывателя доносится грегорианский напев вроде Dies Irae, что еще больше подстегивает мое любопытство и обеспокоенность.

Женщина приподнимает брови и вопросительно смотрит на меня, не произнося ни слова, ожидая, что я заговорю первой. Морщина, пересекающая ее лоб, делает ее еще более интригующей.

– Добрый день, – я чуть ли не заикаюсь, – я ищу Леонардо.

Чувствую себя так, будто вошла в церковь голой. Хотя знаю, что не делаю ничего дурного, но у меня ясное ощущение, что я оказалась не в том месте и не в то время.

– Леонардо сейчас нет. – У нее хриплый голос и сильный сицилийский акцент. Телефон, внезапно зазвонивший внутри квартиры, заставляет ее обернуться. – Извини меня на минутку, – говорит она и удаляется, чтобы ответить, оставляя дверь распахнутой.

В тот момент, когда она поворачивается ко мне спиной, я вижу нечто, от чего у меня перехватывает дыхание. На ее обнаженной спине – та же татуировка, что и у Леонардо между лопаток, странный символ, похожий на якорь… Мне становится плохо.

– Да? – говорит женщина, поднимая трубку. – Да, точно, это Лукреция. – Пауза. – О, привет, Антонио… (Это партнер Леонардо, и по ее тону очевидно, что они хорошо знакомы.) – Да, я приехала вчера…

Лукреция. Я снова смотрю на ее спину, на которой выражена истина, не разгаданная мной прежде. А сейчас она мне представляется такой ясной. Лукреция – это объяснение всему, это недостающий кусочек пазла, который я ищу с тех пор, как влюбилась в Леонардо.

Я оставляю ее на телефоне и убегаю, не попрощавшись. Бегу вниз по лестнице, почти в трансе, а в голове все кусочки складываются в леденящую душу разгадку. Татуировка… в виде якоря – это монограмма: две зеркально соединенные спинами буквы «L». Два инициала: Леонардо и Лукреция. У Леонардо есть жена, бог знает, где он прятал ее все это время, и я узнала об этом вот так, почти случайно – в тот день, когда пришла передать свою жизнь в его руки.