Подобравшись к самому входу, диверсант начал копать вверх, рассчитывая, что часть лежащего сверху мусора осыплется и естественным образом скроет лаз. После непродолжительных усилий это удалось. Небольшой козырек рухнул, скрывая наружные следы его трудов, но на этом работа не закончилась. Самум, медленно отползая, продолжал бутить пробитую нору, отыскивая по сторонам, на ощупь, наиболее жесткие обломки мусора. Он старательно скреплял их между собой, придавая видимость непреодолимого пространства. Окончив работу, он свернулся в клубок и только тут понял, что работал с закрытыми глазами и практически не дышал. В груди жгло. От сухости и духоты першило горло. Глаза он решил не открывать, боясь, что с ресниц и головы натечет грязь или в них попадет мусор. Без особого усилия он вошел в транс, представив себя лежащим в мягкой теплой кровати. Только небольшой участок мозга улавливал шум, долетавший к нему из-за плиты.
Прошло не менее трех часов, когда сторожевая система организма уловила, что снаружи что-то происходит. Охранявшие его убежище роки заволновались, начав едва слышно порыкивать. Чуть позже беглец услышал множество различных звуков, похрустывание, шелест, чуть уловимый удар металла о металл. Роки завыли, перекрывая уже четко различимый многочисленный шум шагов. Мусор под ногами солдат хрустел, чавкал, звенел осколками и звякал металлом. Вой усилился и перешел в предупредительное рычание. Наконец совсем рядом с убежищем грохнул выстрел.
— Какая тупая фамуга подняла шум, — произнес явно командный голос.
— Мазан лейтенант, роки. Он бросился на меня, — оправдываясь, ответил солдат.
Слева и справа тоже прогремели одиночные выстрелы. Теперь уже стало бесполезным разбираться с одним нарушителем тишины.
— Прекратить стрельбу, — во все горло крикнул лейтенант.
— Они бешеные. Кидаются, — ответил чей-то голос слева.
— Кто еще раз выстрелит, завтра же отправится у меня на орбиту подсобником трюмного.
Солдат, стоящий рядом с укрытием, что-то проворчал себе под нос, вполне возможно, вспоминая всех родственников своего командира. Выстрелов больше слышно не было. Роки изредка взрыкивали, по-видимому, получая удары прикладами автоматов и солдатскими ботинками.
— Ты проверил эту кучу? — задал вопрос все тот же лейтенант.
— Да, мазан.
— И что?
— Тепловизор ничего не показывает.
— И ты, фамуга, решил, что это все?
— Никак нет, мазан лейтенант. Сейчас осмотрю ее биосканером.
— Так шевелись, ленивая пасама, мы не можем торчать здесь всю ночь.
Солдат пошел вокруг бетонной плиты, щупом вороша мусор у ее основания и пытаясь узким лучом сканера прощупать внутреннее содержание кучи.
— Похоже, здесь что-то есть, — раздался его голос со стороны замаскированного лаза.
Самум напрягся. Выводить из строя с помощью электромагнитного импульса шип-топа биосканер было уже поздно. Гаюны все равно разворошат кучу, а при необходимости перевернут и плиту.
Будто прочитав его мысли, лейтенант крикнул:
— Вы, двое, подойдите сюда.
Раздались приближающиеся шаги солдат, остановившиеся рядом.
— Ты — начинай, а вы — будьте готовы. Если он здесь, не стрелять, брать только живым.
По шуму, производимому солдатом со сканером, диверсант понял, что тот щупом разбрасывает верхний слой мусора, пытаясь просунуть анализатор внутрь и, похоже, он действовал вполне успешно.
— Ну, что там? — нетерпеливо потребовал лейтенант.
— Похоже, есть, — ответил солдат, — вот только сканер показывает непонятно что. На бозама вроде не похоже.
— Вроде. Не похоже. Вытаскивай, посмотрим, — рассерженным тоном потребовал офицер.
— Какая-то гадость, лейтенант, посмотрите сами. Слизь, черви.
— А ты что здесь собирался найти — гамат золота?
— Было бы неплохо.
— Разговорчики. Залезь. Посмотри.
Солдат вздохнул, что-то звякнуло. Наверно, передал сканер стоящему рядом, и прибор ударился об оружие.
— Здесь ничего нет, мазан, — донесся прямо из лаза знакомый молодой голос. — Все забито мусором: кирпичи, доски, железо. Роки тут дохлый гниет, а по нему черви ползают, вот сканер и показывает червей.
Солдат закашлялся и, судя по шуму, убрал голову из норы.
— Ну и вонь, — послышалось сверху.
Разведчик, совавший голову в лаз, сделал несколько шагов в сторону и начал блевать.
— Какие мы нежные, — ехидно проговорил лейтенант. — Попей водички и вперед. А вы тут что стоите?
Шаги трех человек начали удаляться. Оставшийся солдат прополоскал рот, сплевывая воду, сделал несколько хороших глотков и быстрыми шагами двинулся вдогонку за ушедшими.
Нетрац расслабился. Подошедшая к нему так близко опасность миновала. Он решил отсидеться в своем убежище еще часа два, пока цепи облавы уйдут подальше, а потом выбираться. После проведенных раскопок необходимо было немного помыться и сменить одежду. Свалочное амбре наверняка выдавало его за километр.
Неглубокий желоб водоотвода нашелся в паре сотен метров от свалки. Нетраца проводили туда роки, по-прежнему несущие охрану своего хозяина. Беглец умылся, вытряхнул одежду и вновь ощутил себя человеком. Розыски более чистой одежды тоже увенчались успехом. Заляпанный краской, со следами цемента комбинезон хотя и не подходил по размеру, но был сух и не успел провонять миазмами свалки. Оборвав длинные штанины и укоротив рукава, Самум натянул его на себя.
Весь следующий день он провел под перевернутым кузовом грузовика, тренируя свое четвероногое воинство. Роки послушно ходили в разведку, приносили брошенный апорт и очень охотно выполняли команду фас, разрывая на части указанные им предметы.
Когда совсем стемнело, Самум выбрался из своего убежища и, сопровождаемый сворой охраны, имеющей фланговые патрули и трех впереди идущих разведчиков, двинулся к дороге, ведущей в город.
Десятый стом северного шоссе, или он же, но в южном направлении, вот где его должны были ожидать сегодня бойцы «Патриотического фронта», а точнее два бывших конвоира, сопровождавших пленника с Сохара. Программа подчинения, вложенная нетрацем в контрразведчиков, обязывала их встретить хозяина и подготовить ему место, где он мог бы безопасно провести несколько дней.
Самум рассчитывал, что сопровождавших его штурмовиков не отправят с планеты сразу после передачи пленника. Они могли понадобиться для получения дополнительной информации о нем, подробностях захвата и поведения солнечника при этапировании. Вложенная программа также предусматривала некоторое маскировочное поведение гаюнов. Они не должны были появляться в офицерской гостинице, куда их поселили, болтаться по ресторанам и ночевать у женщин легкого поведения. Их смарты должны были быть выключены. Такое времяпровождение отпускников не вызывало никаких подозрений и гарантированно обеспечивало назначенную в ночное время встречу.
