Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Отец медлил, пересохшие губы едва шевелились, пытаясь озвучить рвущуюся наружу боль. Изначально обреченный на тупиковый исход диалог с доктором лишь укрепил его в необходимости самостоятельных действий.
Темнов прикрыл дверь и навис над сжавшимся на стуле родителем.
— Я вам четко объясню, как намерен действовать. Сейчас я возвращаюсь в отделение. Реанимационный блок запирается до половины восьмого утра — до начала пересменки. Лечебные мероприятия, назначенные мною вашей дочери, будут осуществляться в полном объеме. Слышите, в полном объеме! До самой ее смерти. Точка!
На сей раз отец все же поднялся и на негнущихся ногах вышел из кабинета.
— И не делайте глупостей! Подумайте о своей жене. Каково ей терять двоих близких людей. — Показавшийся сначала Темнову сверхразумным, хотя и радикальным, аргумент прозвучал явно не к месту и донельзя коряво.
Войдя в отделение, он повернулся, чтобы лично запереть за собой дверь.
— Не так быстро! — раздался за спиной знакомый баритон. — Сам работаешь, дай и другим в докторов поиграть.
Помятое лицо Николая вплыло в поле бокового обзора Александра.
— Что, и вас куда-то дернули?
— Хирургия, будь она неладна! Аппендицит у них, видите ли, в четыре утра созрел.
— Долго созревал?
— Да уж с семи вечера, бедолага, колебался. Все разрешения на операцию не давал, я, говорит, только городскому хирургу в руки отдамся. А тут, видать, припекло, решил и Масяненко не дожидаться.
— Ну ни пуха… — Хотя оба доктора понимали, что, даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, поспать сегодня уже не удастся.
— А у тебя, я смотрю, девчушка — растеньице? — Рассветов хмуро покачал большой головой. — Мозговые рефлексы проверял?
— Да. — Темнов поспешил в ремзал, не желая развивать тягостную тему.
— Давление восемьдесят на сорок, — озвучила Татьяна показания электронного тонометра. — За последние двадцать минут снизилось в среднем на десять.
— Гормоны давно были?
— Еще и пяти минут не прошло.
Зрачки пациентки замершими озерами безучастно уставились на реаниматолога. Пульс на шейных сосудах заметно ослаб.
— Д*н, медленной каплей, — распорядился Александр, дав добро на использование одного из самых радикальных средств. — Я — в ординаторской.
Вместо запланированного печатания истории болезни Темнов предался навязчивым воспоминаниям событий двухлетней давности. Тогда он точно так же, как и сегодня, дежурил по реанимации, вечер прошел аналогично спокойно, а к полуночи «скорая» доставила старушку-коматозницу. Возраст — далеко за 70, повторный инсульт с обширным кровоизлиянием в головной мозг — шансы на благополучный исход близки к нулю.
Была назначена стандартная схема противоотечной и гипотензивной терапии. Лечение проводилось наличествующими в запасниках отделения лекарственными средствами. Состояние пациентки медикаментозно замедленно, но стабильно ухудшалось. В общем, выражаясь бездушно — статистическим сленгом, — «стандартная ситуация с неблагоприятным прогнозом». Темнов, ночевавший тогда в ординаторской, как раз предусмотрительно заканчивал набор эпикриза, не ставя, впрочем, в заглавии слова «посмертный» — передавшаяся от старших коллег традиция.
Надо отметить, что практика заблаговременного оформления выписок «бесперспективным» больным существует в реаниматологии (да и не только) со дня основания этой важной, но мало почитаемой и среди коллег, и среди пациентов (в большей степени, их родственников) специальности. Причина, в подавляющем большинстве случаев, довольно прозаическая — нежелание задерживаться сверх рабочего времени ради занятий «бумагомаранием».
По негласной договоренности среди врачей стационаров — кто больного «хоронит», тот историю и оформляет. Включая такой щекотливый в некоторых случаях нюанс, как постановка своей подписи на титульном листе под диагнозом. Исключения составляли лишь пациенты, лично курируемые заведующим, или же особо «скандальные» случаи, потенциально влекущие за собой тщательные разбирательства. Тогда к составлению выписного документа подходили либо коллегиально, либо судьба «верных формулировок» целиком ложилась на плечи городского специалиста.
Изредка возникали околоабсурдные ситуации, когда принявший в 8:00 утра суточную смену дежурант в 8:30 констатировал смерть находившегося несколько дней в отделении пациента. И бедняге, лишь косвенно задействованному в отправке врученного ему практически мертвого тела в «мир иной», приходилось битый час строчить объемный эпикриз, формулировать зачастую громоздкий диагноз и ставить свою подпись в графе «лечащий врач». Бывали и противоположные случаи, когда предвкушающий скорое избавление от «гиппократовых лямок» эскулап вдруг оказывался после 7:00 утра у постели агонизирующего больного, констатация биологической смерти которого фактически совпадала с окончанием суточной вахты. И жертва роковой каверзы оставался до 9:00 и даже дольше, чтобы накропать складно сформулированный опус о пребывании безвременно почившего в стенах отделения страдальца.
Поэтому многие дежуранты, приняв по смене «бесперспективного» пациента или же госпитализировав такового, стремились как можно быстрее, желательно одновременно с первичным осмотром и базовыми обследованиями, набросать остов документа, сопровождающего несчастное тело в морг…
Итак, Темнов как раз занялся тогда зловещим заключением, когда вошедшая дежурная медсестра сообщила, что у старушки объявилась родственница, которая страстно желает побеседовать с доктором. Ну что ж, желает, так тому и быть Да и доктору зачастую проще объясниться сразу. Расставить все точки над прогнозом, подготовив и себя и родню к реально возможным вариантам исхода. А по поводу не радужных перспектив инсультницы юлить Александр сейчас не собирался, решив по возможности четко объяснить всю степень тяжести ее состояния.
— Добрый вечер.
Импозантная мадам импульсивно дернулась к выросшему в дверях врачу. Полы модного плаща распахнулись, явив соответствующие последнему писку стиля сапожки. Те, в свою очередь, плавно переходили в слегка располневшие ноги, скрывавшиеся под обтягивающим рельефные формы платьем.
— Ну! Как она?!
Немного покоробленный отсутствием встречного приветствия, реаниматолог снисходительно приписал спонтанную хамоватость леди ее стрессовому состоянию.
— Понимаете, ваша… — Он выжидающе взглянул на собеседницу, но вынужден был уточнить: — Простите, вы ей кем приходитесь?
— Внучка. — Сжатый ярко-красный валик пухлых губ на мгновение разжался, блеснув белизной ухоженных зубов.
— Хорошо. Понимаете, ваша бабушка поступила к нам в очень тяжелом состоянии…
— У меня мало времени! Нельзя ли покороче?!
«Ну это уже ни в какие ворота!..» Впрочем, так, быть может, даже проще…
— Ну если совсем коротко, то — дела плохи, — стараясь блюсти умеренно трагичный тон, проинформировал ее Александр.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
