Все это время голос Судьи гудел, не умолкая.
— Я заметил, — говорил он, — как одна моральная установка приводит к своей противоположности или становится ею. Вспоминаю случай из своей судейской практики, когда из доброты душевной и теплой веры в человечество я решил спасти мальчика от тюрьмы. Хотя его вина была неопровержимо доказана, из-за его возраста я вынес постановление об отсрочке приведения приговора в исполнение и условно-досрочно освободил его с пятилетним испытательным сроком. В тот день, спускаясь по ступенькам суда, я чувствовал, что могу, не краснея, смотреть в лицо Создателя. Однако не прошло и недели, и мальчишка предстал передо мной как отцеубийца. Я спрашивал себя, может ли действие, каково бы ни было его побуждение и каков бы ни был его мотив, считаться добрым, если приводит к такому злу?
Судья вынул носовой платок и высморкался.
— Напротив, — продолжил он, — вредное деяние порой приводит к добру. Я имею в виду более позднее дело, которое рассматривал. Врач мошеннически выудил у пациента-паралитика почти четверть миллиона долларов. Он так хитро спрятал украденное, что его по сей день не могут найти. Тем не менее документальные доказательства были достаточно убедительными, чтобы осудить вора, и я приговорил его к сроку от сорока до пятидесяти лет тюрьмы, полагая, что он не выйдет из заключения и не воспользуется средствами, нажитыми нечестным путем до восьмидесяти трех лет. И вот, давая на суде показания из своего инвалидного кресла, паралитик поразил всех присутствующих, поднявшись в праведном гневе из кресла и заковыляв через весь зал, чтобы отомстить обидчику. Естественно, судебный пристав удержал его, но можешь себе представить, с того самого дня он выздоровел и сейчас так же активен, как ты и я. Он потом написал мне, что возвращение подвижности более чем компенсировало ему утрату богатства.
Рой нахмурился.
— Ближе к делу.
— Я пытался помочь тебе оценить это действие с позиций перспективы будущего.
— Вы имеете в виду, если я продамся?
— Если хочешь, называй это так.
— И что, из этого получится какое-то благо?
— Так я предполагаю.
— Для меня?
— И для других тоже. Предсказать невозможно, кто от этого выгадает.
— А я-то думал, вы сказали, что делаете это, желая избавиться от мошенников — это же действительно благо, верно?
— Так оно и есть. Однако, несмотря на трудности личной ситуации, никто не в силах предсказать, какое благо ждет тебя и других в будущем благодаря принятому тобой трудному решению.
Рой рассмеялся.
— Вам бы торговать змеиным ядом.
Ему уже казалось, что в этом доводе что-то есть. Однако сомнения исчезли, когда он припомнил случай из своего детства. Он шел с собакой по старой дороге в чаще леса. Внезапно залаяв, пес кинулся вперед и пропал. Близился вечер, и Рой не мог допустить, чтобы нес остался на всю ночь один. Он двинулся за ним в глубь леса. Сначала сквозь деревья Рой видел дневной свет — и до сих пор помнил, как шевелились от ветра кроны. Но когда сумерки сгустились, он почувствовал, что в поисках собаки ему приходится преодолевать темноту. Ему стало страшно и одиноко, появилось чувство потерянности. Сердце его колотилось. Он не мог найти в темноте направления. Стало холодно, и он дрожал. И что же, дело кончилось тем, что собачонка нашла его и вывела из леса. Это было добро от добра.
Рой натянул одеяло.
— Убирайтесь.
Судья не двинулся.
— Есть еще вопрос о контракте на будущий сезон.
Рой насторожился. А будет ли вообще следующий сезон?
— Сколько?
— Я предложу существенную прибавку — при условии, что мы договоримся по другому вопросу.
— Называйте цифры.
— Сорок пять тысяч за сезон. Мы можем также обсудить небольшой процент с входных.
— Двадцать пять тысяч за сданную игру недостаточно. — Когда Рой произнес эти слова, страх охватил его.
Судья поморщился и затянулся полупогасшей сигарой.
— Тридцать, — сказал он, — и ни цента больше.
— Тридцать пять, — сказал Рой. — Не забудьте, я потеряю пару тысяч выплат, которые мог получить во время Серии.
— Отвратительно, ну просто ни в какие ворота, — пробормотал Судья.
— Уходя, не хлопайте дверью.
Судья поднялся, разгладил брюки и вышел.
Рой вперил взгляд в потолок, испытывая огромное облегчение.
Судья вернулся, снял шляпу и вытер потное лицо.
— С тобой невозможно иметь дело, но я принимаю твои условия.
Но Рой сказал, что передумал. Обмозговав все, он решил: раз ребята хотят выиграть эту игру, он поможет им. Это — добро. Он не предаст свою команду и менеджера. Это — зло.
— Ты потеряешь мисс Пэрис, она уйдет к другому, если ты не проявишь осторожность.
Рой вскочил.
— К кому, например?
— К спонсору получше, чем ты.
— К Гасу Сэндсу?
— Достаточно намека умному… — начал Судья.
— Это вас не касается. — Рой опустился на подушку. — А что, если я не смогу провести игру? «Пираты» не такие уж мировые чемпионы. Мы разложили их в последних семи играх. Ребята способны снова сделать это, даже если я ни разу не подниму биту.
Судья потирал руки.
— «Рыцари» деморализованы. Без тебя они едва ли победят даже дворовую команду, что бы о них ни думали. Что же касается ситуации, при которой противники окажутся беспомощными, мы предприняли соответствующие меры.
Рой снова вскочил.
— Вы хотите сказать, что в деле участвует кто-то еще?
Судья улыбнулся.
— Кто-то из нашей команды?
— Центральная фигура.
— В таком случае…
— Тридцать пять — окончательная цифра. Меняться больше не будет.
— И сорок пять по контракту…
— Договорились. Ты понимаешь, что ни при каких обстоятельствах не должен пробить надежно?
После минутной внутренней борьбы Рой ответил:
— Я приму эту подачу.
— Прости, не понял.
— Договорились.
Судья понял и рассмеялся:
— Вижу, ты разделяешь мои филологические интересы.
Он закурил сигару.
Сквозь туманный бред Рой вспомнил старую поговорку: «Горе тому, кто называет зло добром, а добро злом».
Судья смотрел на него остановившимся злобным взглядом.
Вернулась Мемо и осыпала его лицо влажными поцелуями. Она щекотала ему нос, ерошила волосы и называла удивительным. После ее ухода Рой не мог заснуть, поэтому сунул руку под подушку и вытащил письмо Айрис.
