Фрезер захотел угостить гостеприимного хозяина растворимым коньяком из запасов, хранившихся у Байкала в рюкзаке. Постепенно собеседников охватило легкое опьянение. Байкал больше не пытался уловить смысл слов, а просто вслушивался в их звучание, наслаждаясь разнообразием форм и оттенков, словно это были диковинные вещицы. Отличие антизон чувствовалось и здесь. В Глобалии нейтральный, обедненный англобальный язык давно вытеснил все остальные наречия. А в антизонах, напротив, сосуществовало удивительное множество разнообразных языков. У каждого племени был свой язык, а то и несколько, и господин заботился о том, чтобы они не забылись. Уже поздно ночью, когда изрядно подвыпивший Фрезер утратил былое красноречие, а попросту говоря, окончательно осоловел, господин вовлек в беседу своих подданных. Байкал явственно услышал, что они говорили на двух разных языках. Фрезер, с которым юноша поделился своим наблюдением, успел пояснить, что в этом племени изъясняются на гуарани и на одном из вариантов курдского языка. А потом повалился и захрапел, и Байкал по его примеру тоже отправился спать.
Утро только занималось, когда их разбудил шум первого вертолета. Он прилетел с востока, оттуда, где на горизонте едва обозначилась голубоватая полоса, предвещавшая рассвет. Машина медленно пролетела над лесом как раз в том месте, где расположилось племя, приютившее Фрезера и Байкала. Земля глухо задрожала. Целая туча листьев и веток взметнулась вверх, подхваченная ветром, который поднимали вращающиеся лопасти винта. Уже этот первый рейд растревожил весь лагерь. Все долго молчали, глядя вслед удалявшемуся вертолету. Потом каждый проворно собрал свой скарб и застыл в ожидании, не зная, была ли это обычная разведка или начало настоящей атаки.
На полусонных, усталых лицах читалось недоумение. Обычно глобалийцы бомбили или хорошо видимые с воздуха постройки: полуразрушенные заводы, старые фермы, или деревни.
Но когда в небе появились два боевых вертолета, сомнений не осталось ни у кого: их целью был именно лагерь. Скоро показалась целая эскадрилья. Не прошло и часа с появления разведывательного вертолета, как разорвалась первая бомба. Она упала довольно далеко от лагеря. Лес загорелся, и пожар красным пятном засиял в предрассветной темноте.
Оттуда, где Фрезер с Байкалом устроились на ночлег, было не слышно, что кричал своим подданным господин. Скорее всего, он приказал им рассыпаться, потому что все бросились в разные стороны. Наверняка это делалось для того, чтобы как можно больше людей могло спастись.
Фрезер предпочел вернуться на ту самую дорогу, по которой они с Байкалом пришли накануне. Она вилась на открытом плато. Сперва Байкал подумал, что его друг поступил опрометчиво, и пошел за Фрезером, надеясь уговорить его вернуться и спрятаться под деревьями. Гул вертолетов был таким оглушающим, что казалось, будто они уже совсем близко. На самом деле им оставалось лететь еще довольно долго, и Фрезер надеялся преодолеть открытый участок пути до их приближения. Дальше тропа терялась в узком лесистом ущелье, в котором различить что-либо с воздуха было уже очень трудно. Потные и запыхавшиеся путники со всех ног бросились в это укрытие. Пока они переводили дыхание, гигантские гудящие шершни спустились еще ниже. Теперь они кружили так близко к земле, что бросать бомбы было небезопасно, и они начали обстрел из огнеметов. Их черные утробы изрыгали пламя. Байкал с Фрезером видели, как подстреленные на бегу люди падали один за другим. Лишь одному улыбнулась удача: он бегом пересек открытый участок, прыгнул в лощину и приземлился в нескольких метрах от Фрезера.
Внезапно вертолеты утихомирились. Они перегруппировались и начали удаляться, по-видимому израсходовав все боеприпасы. Но если эта опасность, казалось, уже миновала, ей на смену грозила прийти другая. Фрезер толкнул Байкала локтем и кивком указал на мужчину, который постепенно приходил в себя. Столбы пыли, поднявшиеся от взрывов, уже улеглись, и дневной свет, чистый и ясный, озарял лицо вновь прибывшего. Путники сразу узнали того, кто так странно смотрел на Байкала во время распределения гуманитарной помощи, и предпочли скрыться, пока он их не заметил.
Сперва они бежали, а потом шли три часа кряду. Байкал время от времени надевал спутниковые очки, чтобы убедиться, что вертолеты не вернулись. К тому же нужно было заново наметить маршрут, потому что Фрезер никогда раньше не бывал в тех местах, куда они забрели, убегая от опасности.
Фрезер вообще был не в настроении принимать решения. Он молча шел, погруженный в свои мысли, мрачно глядя перед собой. Вид у него был такой, словно его терзают какие-то подозрения. Когда друзья остановились, чтобы передохнуть, Байкал приготовил порцию растворимого рома, надеясь немного задобрить своего спутника. Тот залпом осушил стакан. От алкоголя настроение его нисколько не улучшилось, но зато Фрезер решился наконец поделиться своими опасениями:
— Все-таки, — пробормотал он, нехорошо поглядывая на Байкала, — что-то тут не так. Сначала деревня... Ее уже сто лет никто не бомбил. А сегодня лагерь...
И он замолчал, качая головой. Вывод напрашивался сам собой, и Байкал договорил за него:
— Ты хочешь сказать, они охотятся за мной?
Часть третья
Глава 1
ПОНИМАЯ, ЧТО БАЙКАЛ мог служить мишенью бомбардировок, Фрезер вовсе не перестал водить с ним дружбу. Наоборот, он еще больше привязался к своему спутнику. Его страх перед вертолетами превратился в настоящую ненависть, тем более обоснованную, что Фрезер теперь вставал на защиту своего друга.
Как правило, обитатели антизон относились к Глобалии несколько враждебно, но в общем вполне равнодушно, словно раз и навсегда смирились с ее существованием. О сокрушительной мощи глобалийцев знали все, однако никто себе точно не представлял, как выгладит их страна. Точнее говоря, Глобалия была миром совершенно другого порядка, каким может считаться царство растений по отношению к царству животных. Фрезер никогда не сопоставлял свою повседневную жизнь и вопиющую бедность, царившую в антизонах, с глобалийским богатством. Мысль о том, чтобы самому в один прекрасный день перебраться по ту сторону границы и жить среди тамошнего изобилия, даже не приходила ему в голову. Очевидно, подобный переход уже давно стал невозможен.
Все изменилось с тех пор, как глобалийцы начали охотиться за Байкалом. На этот раз они нападали уже не на чужаков из антизон, а обратили оружие против своего же соплеменника, тем самым нарушив священный в понимании Фрезера закон: племя всегда должно защищать своих. Глобалия была сильнее, многочисленнее, сложнее организована, но от этого не переставала быть племенем, и Байкал был его членом. Особенно возмущало Фрезера явное несоответствие между возможностями жертвы и грозным оружием, которым располагали преследователи. Его благородное сердце кипело от негодования.
Но чем дольше он обо всем этом думал, тем больше замечал странностей и несоответствий. Вечером, у костра, Фрезер поведал Байкалу о своих сомнениях.
— Что-то у меня в голове не укладывается, — пробурчал он.
Сплюнув через плечо горький табачный сок, он продолжил, попыхивая трубкой:
