Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Делать нечего – для путешествий у меня либо он, либо они. – Дунк показал на ноги.
– Ноги у вас, конечно, большие, и руки тоже. Для большинства верховых лошадей вы чересчур велики – под вами они походили бы на пони. Однако вам пригодился бы скакун резвый и в то же время рослый, с добавкой дорнийской крови. Такой, например, как она.
Напротив Грома стояла гнедая кобыла с горящими глазами и длинной огненной гривой. Леди Роанна достала из рукава морковку и скормила ей, поглаживая лошадь по крупу.
– Нет, пальцы оставь в покое. Я зову ее Искоркой, но вы можете сами подобрать имя. Назовите Заменой, если хотите.
Дунк, на миг утратив дар речи, посмотрел на гнедую новыми глазами. Такого коня у сира Арлана никогда не было. Она способна мчаться как ветер – стоит только посмотреть на ее длинные точеные ноги.
– Все ее племя славится красотой и резвостью, – сказала Роанна.
– Я не могу ее взять.
– Почему?
– Слишком хороша для меня. Сами видите.
Роанна, вспыхнув, скрутила косу узлом.
– Я была вынуждена выйти замуж, вы знаете. Завещание моего отца… ну, не будьте же таким глупым.
– Каким же мне еще быть? Я туп, как чурбан, и бастард к тому же.
– Возьмите лошадь. Я не отпущу вас без какой-нибудь памятки о себе.
– Я буду вас помнить, миледи, не сомневайтесь на этот счет.
– Берите, говорят вам!
Он схватил ее за косу и притянул к себе. Это вышло у него неуклюже из-за костыля и разницы в росте. Он чуть не упал, пристраивая ее губы к своим. Она одной рукой держала его за шею, другой за спину. За один этот миг он узнал о поцелуе больше, чем знал из наблюдений. Когда они наконец оторвались друг от друга, Дунк вынул кинжал.
– Я придумал, что взять у вас на память, миледи.
Эг сидел у ворот на новой красивой лошадке, держа Мейстера в поводу. Увидев Дунка на Громе, он удивился.
– Она сказала, что подарит вам новую лошадь.
– Даже прихоти благородных дам не всегда исполняются. – Они переехали через подъемный мост. Ров так переполнился, что грозил выйти из берегов. – Я предпочел взять не лошадь, а локон. – Дунк достал из-за пазухи рыжую косу и улыбнулся.
* * *
Два мертвеца по-прежнему обнимались в клетке на перекрестке дорог. Вид у них был заброшенный – даже мухи и вороны покинули их. На костях остались лишь лоскутья волос и кожи.
Дунк, нахмурившись, придержал коня. Лодыжка от езды разболелась, но его это не смущало. Боль – такая же часть жизни рыцаря, как мечи и щиты.
– В какой стороне юг? – спросил он Эга. Среди дождя и грязи, под серым, как гранит, небом это было трудно определить.
– Вон в той, сир.
– Летний Замок на юге.
– А Стена на севере.
Дунк посмотрел на Эга.
– До нее далеко.
– У меня новая лошадь, сир.
– Ну да, – не сдержал улыбки Дунк. – А тебе-то Стена зачем сдалась?
– Ну… Я слышал, она очень высокая.
Таинственный рыцарь
Когда Дунк и Эг выезжали из Каменной Септы, пошел летний дождь.
Дунк ехал на старом боевом коне Громе; Эг, восседая на молодой лошадке Дождинке, вел в поводу мула Мейстера. Мул тащил на себе доспехи Дунка, книги Эга, спальники, палатку, одежду, большой кусок жесткой солонины, кувшин с медовухой и два меха с водой. Голову его покрывала старая соломенная шляпа Эга с дырками для ушей. Сам Эг обзавелся новой, но обе шляпы, на взгляд Дунка, только дырками и отличались.
Над городскими воротами торчала на пике отрубленная голова – довольно-таки свежая на вид: еще не позеленевшая, но уже сильно попорченная. Воронье расклевало щеки и губы, из пустых глазниц под дождем струились кровавые слезы, открытый рот точно взывал к проходящим через ворота путникам.
Дунк уже не раз видывал такое.
– В Королевской Гавани, будучи еще мальчишкой, я стащил такую голову прямо с пики, – сказал он Эгу (на стену вообще-то залез Хорек после долгих подначек Рафа и Пудинга, но когда прибежала стража, он голову сразу бросил, а Дунк поймал). – Не знаю, кто это был: мятежный лорд, рыцарь-разбойник или обычный убийца – после пары дней на стене они все как братья-близнецы. – Они тогда славно попугали девчонок на Блошином Конце. Загоняли их в переулок и не выпускали, пока те мертвую голову не поцелуют, а бедняжкам и деваться некуда: быстрее Рафа в Королевской Гавани никто не бегал. Эгу, однако, об этом лучше не знать. Хорек, Раф и Пудинг… маленькие чудовища, – а он, Дунк, хуже всех. Голова в конце концов совсем прогнила, и они кинули ее в котел в какой-то харчевне.
– Первым делом всегда глаза выклевывают. Потом щеки проваливаются, и она начинает зеленеть. – Слушай, – прищурился Дунк, – а ведь я его знаю.
– Как не знать, сир. Тот самый горбатый септон, что три дня назад проповедовал против лорда Красного Ворона.
Да, точно. Надо же… а ведь святой человек, служил Семерым, хоть и вел крамольные речи. «На руках его кровь брата и юных племянников, – вещал горбун на рыночной площади. – Тень, повинующаяся ему, задушила сыновей храброго принца Валарра во чреве матери. Где Молодой Принц теперь? Где его брат Матарис? Где добрый король Дейерон и бесстрашный Бейелор Сломи Копье? Они в могиле, а бледная птица с кровавым клювом все так же сидит на плече короля Эйериса и каркает ему в ухо. Ад отметил его своим клеймом и сделал кривым. Он принес нам глад, мор и братоубийство. Поднимайтесь, говорю я, и вспомните о своем истинном короле, что за морем. Семь богов у нас и семь королевств, – и у черного дракона было семь сыновей! Вставайте, лорды и леди, вставайте, отважные рыцари, вставайте, вольные землепашцы! Сбросьте злого колдуна Красного Ворона, чтобы проклятие не пало на детей ваших и внуков». Сплошь крамола, но видеть его здесь с выклеванными глазами…
– Да, это он, – сказал Дунк. – Еще одна причина поскорей убраться из этого города. – Он тронул Грома шпорами и выехал из ворот вместе с Эгом. Сколько глаз у Красного Ворона, спрашивает загадка? Тысяча и еще один. Многие верят, что десница короля владеет черной магией и может оборачиваться одноглазой собакой или превращаться в туман. Серые волки убивают его врагов, вороны доносят ему обо всем, что видели или слышали. Все это не иначе сказки, но то, что соглядатаи у десницы повсюду – чистая правда.
В Королевской Гавани Дунк видел Красного Ворона своими глазами. Лицо и волосы белые, что твоя кость, а единственный глаз – другой ему вышиб брат, Жгучий Клинок, на Багряном Поле – красный, как кровь. На щеке и шее родимое пятно будто бы в виде ворона – из-за него он и получил свое прозвище.
– Нехорошо это – рубить головы септонам, – сказал Дунк, когда Каменная Септа осталась далеко позади. – Он ведь ничего такого не делал, только проповедовал, а слова – это ветер.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
