Изабелл явно поддразнивала его, ее легкая улыбка слегка ободрила Лукаса.
Официант принес кофе и горячий шоколад для Изабелл. Лукас заметил, как парень украдкой улыбнулся девочке, будто намекая, что в другой раз попросит объяснений. Она окунула палец в напиток, облизнула его и спросила:
— А почему вы перестали быть преступником?
Слова показались Лукасу чересчур резкими, однако он не собирался объяснять тонкости своей работы.
— Наверное, надеялся, что в один прекрасный день смогу оказаться здесь и скажу тебе, что бросил это дело.
Первый раз с тех пор, как они сели за столик, Изабелл улыбнулась по-настоящему.
— Вы думали обо мне?
— Сначала нет. А вот последние четыре-пять лет все больше и больше. Каждый раз, видя на улице ребенка, я думал, что он твой ровесник. Я не видел ни одной фотографии, даже не знал, как тебя зовут. Я был здесь летом…
— Она сказала, что вы приезжали. Мы поссорились. — Подумав, Изабелл добавила: — Ничего серьезного.
Лукас улыбнулся, довольный тем, что дочь поругалась из-за него с Мэдлин.
— Ты похожа на мать. Я боялся, что не узнаю тебя, но узнал в первую же секунду. Вот только короткие волосы… иначе ты была бы ее копией.
— У меня голубые глаза, как у вас. — Произнеся эту фразу, Изабелл посмотрела куда-то ему за спину и сказала: — Извините.
Она поднялась с недовольным видом.
Лукас повернулся на своем стуле и стал смотреть, как Изабелл разговаривает с каким-то мальчишкой. Ему показалось, что это один из тех парней, с кем он видел ее летом.
Изабелл стояла спиной к Лукасу, и пока она говорила, юнец с озорным видом поглядывал ей через плечо. Интересно, тот ли это парень, с которым она планировала встретиться, и что она ему говорит?..
Вернувшись, она сказала:
— Еще раз извините.
— Это его ты ждала?
— Да. И нет. Он не… Мы просто друзья.
Лукас улыбнулся, потом какое-то время оба молчали, и эта пауза, казалось, смутила Изабелл.
— Итак, что бы вы хотели узнать о моей жизни? — спросила она.
Лукас отхлебнул кофе — он был явно без кофеина и просто дрянной.
— Я уже немного знаю. Знаю, что у тебя есть брат. Видел его летом.
Она улыбнулась:
— Правда, он милый? Луи. Ему пять лет.
— Луи… Как твой дедушка.
— Вы знали моих дедушку и бабушку? — удивилась девочка.
— Мы виделись с ними несколько раз. Хорошие люди. Они еще живы?
— Да, конечно. А что мои вторые дедушка и бабушка? — с неожиданным интересом спросила Изабелл.
— Они умерли много лет назад. Я даже не помню их.
— О! У вас есть братья или сестры?
Лукас огорченно покачал головой. Наверное, девочка часто думала, какова вторая половина ее семьи, и вот перед ней предстала голая правда — он один. Полчеловека.
— А отец Луи?
Вопрос явно огорчил ее. На мгновение воображение Лукаса начало строить видения несчастливых отношений между ними, но тут Изабелл сказала:
— Он погиб три года назад. В автокатастрофе.
Лукас разозлился на себя, потому что его первой инстинктивной реакцией были радость и облегчение оттого, что этого человека больше не существует. Особой разницы все равно нет; он знает, что Мэдлин больше не впустит его в свою жизнь, и все же ему было приятно, что рядом с ней нет другого мужчины.
Лукас заметил, как огорчилась Изабелл от одного упоминания об отце Луи, и ему стало жалко и ее, и мальчика, который летом подбежал к двери, чтобы увидеть, кто пришел. Жаль было и Мэдлин, потому что она заслуживает счастья, а вместо этого с ней обошлись жестоко — сначала он, потом судьба.
Изабелл тряхнула головой.
— Сегодня мы не должны говорить о грустном. Вы живете в Англии?
— Нет, в Швейцарии.
Она рассмеялась:
— Ваш французский не очень-то хорош!
— Верно. Я живу в той части Швейцарии, где говорят по-немецки.
— Вы говорите по-немецки?
— Нет.
На сей раз она засмеялась так громко, что два или три посетителя обернулись и заулыбались.
— Я могу научить вас французскому. И немецкому — немного. Там, где вы живете, можно кататься на лыжах?
— Конечно. Надеюсь, ты когда-нибудь приедешь.
— Я тоже надеюсь.
Лукас улыбнулся. Ему хотелось встать и на своем безнадежном французском рассказать всему кафе, что это его дочь. Впрочем, просто быть рядом с ней и знать, что она не испытывает к нему ненависти, — уже достаточно.
Они возвращались вместе и остановились, не дойдя немного до ее дома.
— Я пробуду в Париже несколько дней. Мы могли бы еще встретиться.
— Да. Обязательно. Я так рада, что вы приехали.
— Я тоже. И прости…
За что он просит прощения? За то, что его так долго не было? За то, что он был тем, кем был?..
— Просто прости.
— Ничего, все в прошлом, — ответила она.
Ложь во спасение.
Поколебавшись, Изабелл неожиданно обняла его. На секунду Лукас запаниковал, испугавшись, что сквозь одежду она может почувствовать пистолет — и внезапно с неожиданным ощущением чудесной легкости вспомнил, что оружия у него нет.
Он смотрел ей вслед. Когда Изабелл подошла к дому, Лукас перебежал через дорогу и рухнул на водительское сиденье своей машины. Он не мог вспомнить, когда в последний раз был так счастлив, когда его охватывала настолько глубокая эйфория, что энергия переполнила все тело. Руки дрожали, от радости хотелось кричать.
Несколько минут Лукас просто сидел, не в состоянии что-либо сделать, практически парализованный свалившимся на него счастьем.
Он нашел ее…
Потом боковым зрением отметил движение у входа в дом дочери. Еще до того, как ему удалось заметить Мэдлин, она уже преодолела половину расстояния, распахнула дверцу автомобиля и села рядом.
На ней были светлые обтягивающие брюки и такой же свитер. Как бы Лукас ни сдерживал себя, он не смог еще раз не восхититься ее фигурой.
Лицо Мэдлин пылало гневом. Хотя за пятнадцать лет Мэдлин должна была постареть, этого заметно не было. Она осталась такой же красивой, как в первый раз, когда он ее увидел.
— Ты обещал, — сказала она, глядя прямо перед собой.
— Я ошибался. Мне следовало остаться.
Мэдлин повернулась к Лукасу:
— Не тебе было выбирать. Что за жизнь у нас получилась бы? Ты — убийца, который общается с такими же убийцами. Как только у тебя хватило совести сюда явиться? Как ты мог подставить ее?
