Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
– Скажите, Валентина знала, что Надежда тоже подкармливает вас?
– Знала и не была от этого в восторге, она словно заранее ревновала… Так вот, мы сидели на диване, потом Надя вышла из комнаты и вернулась уже… нагишом. Представляете?! Это было не по правилам. К ней в любую минуту, повторяю, могла прийти Валентина. Это была провокация чистой воды. Я сказал ей об этом. Но она лишь отмахнулась, мол, мне все равно. Мне надоело прятаться, и все в таком духе… Я почувствовал себя полным идиотом, который сам себе расставил сети. Я попросил ее одеться. Она надулась… Обиделась. Племянница Валентины осталась ночевать у нее, как я уже говорил, поэтому во времянку ко мне она вряд ли пришла бы. Словом, чтобы не усугублять ситуацию, я решил вернуться во времянку и лечь спать. На душе у меня было скверно. Я, выходит, негодяй, который обнадежил несчастную одинокую женщину. Да что там – я вообще запутался в женщинах и не знал, как мне себя вести дальше. Конечно, мне было бы проще, если бы я еще в самом начале связался с Людмилой, каким-нибудь образом сообщил ей, где нахожусь, и она бы с радостью помогла мне. Но все эти мысли мне пришли уже позже, когда я жил в Идолге. Поначалу я не обращался к ней по многим причинам. Одна из которых – возможная слежка за ее квартирой, да и за ней. Следователь Русаков, я был уверен, не успокоится, пока не отыщет меня. Для него это было уже делом чести. К тому же я чувствовал вину перед Людмилой. Я-то знал, что взял эти деньги. И не собирался их отдавать… Я стал вором!
– Что было потом? Вы ушли к себе?
– Да, я ушел. Но когда приблизился к времянке, а было уже темно, я не включал там свет – Валентина снабдила меня маленьким фонариком, чтобы я мог перемещаться ночью по двору, в баню, в туалет… Мне показалось, что у дома Надежды кто-то стоит. Какая-то темная фигура. Но не Валентина… Вроде бы женщина, да к тому же в шляпе. Хотя, подумалось мне тогда, я мог и ошибиться и принять очертания деревьев и кустов за человека. И когда я уже входил во времянку, послышался шорох, как если бы кто-то шел по тропинке. Эти два дома – Валентинин и Надеждин – связывает узкая тропинка, которая проходит сквозь большой лаз в заборе. Соседки редко пользовались калиткой, чтобы навестить друг друга. Разве что, если они шли с улицы, из магазина, или со станции, или автобусной остановки. Какой смысл обходить сад, когда можно быстро добежать напрямик?
Я вернулся к себе. Было очень тихо. У меня под кроватью жил сверчок. И когда я выключал телевизор, он, словно ему давали команду, принимался стрекотать во всю глотку… Вот и в тот вечер тоже было тихо, если не считать сверчка.
И вдруг я услышал женские голоса. Мне показалось, что я слышу голос Нади, которая на повышенных тонах отчитывала кого-то, ты чего, мол, пришла. Или пришел… Ей отвечал голос, но тише, глуше. Потом все стихло, хлопнула дверь. Я ничего не понимал. Однако мог предположить, что это пришел Борис. Может, он увидел в окне меня, я не знаю. Хочу рассказать об одной детали. Надя сменила шторы. Купила очень красивые, красные и вроде бы непрозрачные, плотные, но с широким кружевом посередине. Я поначалу не обратил внимания, но потом понял, что издали в окне ничего не видно, даже вечером, когда в комнате горит свет. Но если подойти поближе, то сквозь кружева можно разглядеть абсолютно все.
– Думаете, она купила эти шторы специально, чтобы Валентина вас увидела вместе?
– Я так предполагаю. Просто она хотела поскорее расставить все точки над «i». И эти точки расставила сама жизнь…
– …или смерть, – сказала я задумчиво. – Женщины для достижения своей цели способны на многое. Ей хотелось развязки, ясности. Значит, она была в какой-то степени уверена в своих женских силах, в том, что вы предпочтете ее Валентине. Вы обнадежили ее…
– Да я обеих обнадежил.
– Не зная о беременности подруги, Надежда, вероятно, узнав о собственной беременности, готовила для вас бомбу, козырь, называйте как хотите. Но почему она не рассказала вам об этом?
– Теперь, после того, как я сам узнал об этом от вас, могу лишь предположить, что она поджидала удобного момента.
– И этот момент наступил?..
– Думаю, да. Потому что спустя некоторое время снова послышались голоса, женские.
– Вы узнали их?
– Нет. Вернее, один узнал, это был голос Нади. А вот другой голос или голоса я различить не мог, потому что они были тише.
– Вы уловили смысл слов?
– Нет… По отдельным репликам разве что… Надя кричала что-то, может, мне и показалось, но речь шла о каком-то аппарате…
– О чем?
– Не знаю, возможно, я и ошибаюсь. Еще она говорила что-то о горах: «горы», «горы»… Может, она собиралась отправиться в горы… Или было другое слово, похожее на это… Знаете, в комнате Нади работал телевизор, и женские голоса прерывались звуками выстрелов, громкой музыкой, какая сопровождает обычно боевики… Потому я мало что понял. Вернее, почти ничего не понял, за исключением того, что они ругались. Все, кто находился в комнате, ругались…
– У вас не было желания подойти к окну и посмотреть, кто там? Может, Надежда нуждалась в вашей помощи?
– Возможно, вы будете меня презирать, но я предположил, что наступил момент истины, что там, в доме, сейчас происходит разговор двух подруг, которые делят мужчину, то есть меня. И что, вероятно, при этом присутствует еще кто-то…
– Та женщина в шляпе?
– Не знаю… Может, та женщина уже ушла…
– А не могло быть так, что они разговаривали вообще не о вас?
– Да, скорее всего, и не обо мне. Просто мне в тот момент так показалось. Знаете, как говорят: у кого что болит, тот о том и говорит. Просто я думал об этом, даже, признаюсь, боялся этого, потому что не знал, что будет потом со всеми нами… Простит ли меня Валентина… Что, если они договорятся, думал я, и выкинут меня из времянки! А тут еще эта сцена… голая Надя в окне… В смысле, что ее могла увидеть Валентина. Короче, то, чего я боялся, то, как мне тогда показалось, и случилось. Это уже после того, как все случилось, эта трагедия, я подумал, что их могли убить за что-нибудь другое, не связанное со мной… Может, они были свидетелями какого-то преступления, и этот человек пришел и убил их… или же пришел убивать Надежду, а тут зашла Валя… Может, у женщин была какая-то тайна, связанная с деньгами или с другими мужчинами… Я уже голову сломал, предполагая различные варианты событий…
– Что было потом, Гаранин? – перебила я его грубо.
Слушая его, глядя ему в глаза, я вдруг поняла, что он меняется на глазах. Вернее, меняется только в моих глазах. И его интеллигентное, красивое, еще недавно такое благородное лицо приобретает налет слащавости и глупости. Подонок, трус! Если бы он не отсиживался в своей норе, слушая крики женщин, быть может, он смог спасти их, спугнул бы убийцу!
– …Потом все стихло, и я уснул.
– Вы пили в ту ночь?
– Мне было так гадко, так мерзко на душе… Конечно, я пил. У меня всегда был запас водки.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
