class="p1">– Зачем это? – покосился на него Рома.
– Благословения просить. У Глушкова… Поговорим, узнаем, что это за друг у него такой. И есть ли у него белый микроавтобус…
– Где этот микроавтобус? Почему найти не можем? И где этот с раздвоенным носом?.. Может, дома у Глушкова прячется?
– И микроавтобус в гараже у него может стоять… Если гараж есть… Где он там у нас живет?
– Ну так на Пролетарской. Дом с видом на наше кафе, – усмехнулся Рома.
…Дом пятиэтажный, но не хрущевской, а уже брежневской эпохи, в подъезде душно, чем выше, тем жарче, можно сказать принцип парилки. На пятом этаже вспотело под мышками. Дверь открыл мальчик лет восьми, в одних шортах, лицо, грудь и живот в зеленке. Ветрянка у пацана. Но заметил Степан и другое: сквозняком из квартиры повеяло, значит, дверь на балкон открыта.
– Привет, мужчина! Папа дома? – Лозовой раскрыл корочки, но называться не спешил.
– Папа дома, – встревоженно глянув за спину, сказал паренек.
– Позовешь?
– А нет его.
– Ты же сказал, что дома…
– Был дома.
– А на балконе кто?
Мальчик чуть не заплакал, услышав вопрос.
– Мы больше не будем!
– Кто это мы?
Похоже, ни мамы дома, ни отца, кот на крыше – мыши в пляс. А танцы бывают разные. Степан решительно вошел в дом, вынимая из кобуры пистолет. Но на балконе он обнаружил только двух мальцов и кошку, привязанную к полураскрытому парашюту из полиэтилена.
– Ну, парашют – это, конечно, смягчающее обстоятельство! – присвистнул Лозовой.
– Папиного друга кот? – спросил Степан.
Парашют вроде достаточно большой для кота, ничего страшного бы не случилось. И уже точно не случится.
– Ничейный кот, – хлюпнул носом глупыш.
– А где друг папы?
– Ушел.
– А как зовут друга папы?
– Дядя Валера.
– И где дядя Валера спал?
– В спальне.
Квартира трехкомнатная, Глушков-младший показал, в какой спальне ночевал гость. Кровать аккуратно заправлена, вещи не валяются, в шкафу одежда, но, возможно, хозяйская.
– Когда ушел?
– Утром.
– А вернуться когда обещал?
– Когда я вырасту.
– Кошек с балкона сбрасывать будешь, никогда не вырастешь!
– Больше не буду! – заплакал мальчик.
– Папе не говори, что мы приходили, и мы ему ничего не скажем. Договорились?
Но тайну не совсем законного визита сохранить не удалось. Степан с Ромой вышли из подъезда, а навстречу Глушков, шел он торопливо, обувь в пыли.
– Из самой Москвы пешком, Александр Миронович? – спросил Круча. – Или гараж далеко?
– Нет у меня гаража… От остановки я иду.
– А где машина?
– А в чем, собственно, дело? – Глушков разочарованно смотрел на Степана.
Он карьерой своей рисковал, из-под поезда, можно сказать, вытащил, а где благодарность?
– Машину Валере отдали, Александр Миронович?
– Какому Валере? – голос Глушкова дрогнул.
– А кто у вас сегодня ночевал?
– Да, у меня ночевал мой армейский друг. И зовут его Валера. Ничего криминального я в этом не вижу.
– И машину вы могли ему отдать во временное пользование, ничего криминального в этом нет, правильно я вас понимаю?
– Я не понимаю, Круча! Что за тон?
– Дело в том, что ваш друг Валера подозревается в убийстве гражданки Мартыновой.
– Чушь какая!
– Позавчера ночью вы дежурили в управлении?
– Да, я дежурил.
– А где этой ночью находился ваш друг?
– Не знаю…
– Не знаете?.. То есть ваш друг Валера появился у вас уже после того, как произошло убийство? – спросил Круча.
– Я не знаю, что там произошло! – Глушков обморочно смотрел на него.
Понял, что ему не отвертеться.
– Знаете? Именно поэтому после смены вы приехали ко мне в отдел, предложили мир и дружбу… Выпытывали вы, Александр Миронович, пытались узнать, как продвигается розыск преступника… И после убийства Мартыновой вы также прикинулись другом…
– Я не прикидывался, вы на самом деле заслужили дружеское расположение… – бледный как мел, бормотал Глушков.
– Александр Миронович, давайте на чистоту! Вы знали, что сотворил ваш друг! Знали, но покрывали его! Это уже как минимум увольнение, так что давайте, снимаем фуражку, делаем лицо попроще и говорим начистоту. Это в ваших же интересах. Где сейчас находится ваш друг Валера?
– Я не знаю… Он сказал, что ему уже пора, взял мою «ласточку» и сказал, что сообщит, где ее забрать, – со стоном вздохнул Глушков.
– А куда уехал, не сказал?
– Нет.
– А куда мог уехать?
– Ну не знаю… Я вообще мало что о нем знаю. Из Тулы он родом, жил там, учился, после армии туда вернулся. В Москву иногда приезжал… Недавно вот приехал… Не знаю, что с ним случилось, раньше нормальный был, а сейчас как подменили, на женщин бросаться стал…
– Блондинку в сауне обижал, да? Аникеев был недоволен.
– Ну, с Аркашей мы разобрались… Но в общем, да, Юлю Радьков обижал, на колени ставил…
– А потом и Мартынову убил… Почему вы сразу нам не сказали?
– Да не знал я!.. То есть потом узнал, но я не мог сказать… Дело в том, что Радьков мне жизнь однажды спас…
– Это не значит, что вы должны расплатиться с ним своей свободой. Впрочем, вам видней.
– Да, я не должен был, но дело в том… Валера намекнул мне, что очень обидится, если я его сдам, а у меня жена, дети… Радьков очень четко намекнул, а он страшный человек. И сильный. Ну вы же сами видели, Мартыновой этой шею свернул, как будто не человек она, а курица…
– Адрес Радькова в Туле?
– Дом у него там, он с женой развелся, жена все забрала… Ну, если ему можно верить.
– Он с женой в разводе?
– Да, пять лет назад женился, и такая вот беда…
– Невеста шлюхой оказалась, – глянув на Рому, сказал Степан.
– Это вы о чем? – не понял Глушков.
– А это мотив, Александр Миронович, для вашего друга-маньяка… Одну невесту он уже убил, другую пытался… Может, и жену свою бывшую убить хочет… Давайте-ка мы сейчас проедемся в отдел!.. Где ваша жена?
– Да уже должна быть.
– Нет вашей жены дома… Она вам, случайно, не изменяла?
– Нет, конечно!
– А если она изменила вам с Валерой? Может, он сейчас с ней?
– Нет, нет, Нина не могла…
– Звоните, узнавайте!
– У Нины нет телефона! – запаниковал Глушков.
Волна подхватила Степана, Глушков, может, и сволочь, но жену его в любом случае нужно было спасать. Впрочем, жена скоро нашлась, все-таки вернулась с работы, живая и здоровая. А Глушкова доставили в отделение. Вопросов к нему еще много.
* * *
Леша не просто раздражал, он бесил, Лену он и раньше злил, но не до такой же степени. Освободился сегодня, нет чтобы покрепче обнять, сразу же по делам уехал. А там
