чабером, сельдереем, кориандром, кумином и лавровым листом, скляночки с бальзамическим уксусом, кувшинчики с гарумом – соусом из перебродивших рыбьих потрохов.
Писций властно покрикивает на поварят, лично проверяет, как идет рубка мяса и разделка дичи. Я с сочувствием смотрю на свесившиеся со стола головы фламинго, даже не хочется пробовать блюдо, приготовленное из этих красивых птиц.
На моих глазах подготовленную тушку фламинго поместили в глубокую кастрюлю со слегка подсоленной водой, добавили укроп, каплю уксуса и поставили вариться на слабый огонь.
Когда по расчетам повара мясо стало мягче, в воду засыпали муку и стали помешивать половником, пока она не загустела, после чего пришла пора специй.
– Тебе интересно? – улыбнулся Писций, вытирая руки о забрызганный кровью фартук, – имей в виду, попугаев готовят также. Эй! Тащите сковороду для зайца! А почему козленок еще не готов, черепахи вы медлительные, вот я вас! Дети, улиток, живее, живее!
Я поспешила удалиться на некоторое расстояние от рассерженного шефа и обратила внимание на то, как набивают мясными обрезками и требухой свиные кишки, делая обычную колбасу. Нос мой с удовольствием обонял ароматы жареного чеснока и перца. Неподалеку полуголый мужчина с тряпицей на лице, прикрывшей нос и рот, молол на ручной буковой мельнице специи.
Жмурясь от удовольствия, я стащила с лотка тонкий ломтик сыра и хотела уже сбежать, но молодой бритоголовый раб, точивший в углу огромный резак, подмигнул мне и приглашающе кивнул в сторону пузатой бутыли с вином. Рядом стояла керамическая плошка, похоже, с жидким медом, недаром на ней были изображены пчелы. Или это просто толстые комары…
Я так соскучилась по сладкому. В Риме же не знают привычного мне сахара и нет шоколада. Пожалуй, мед – единственный подсластитель блюд, но стоит он очень дорого. Вот только не во дворце.
Ловко маневрируя между столами с заготовками, я добралась до укромного закутка рядом с печью. О! Здесь неприкаянно томится целая корзина персиков.
– Они подпорчены, госпожа, попробуй лучше вино – оно уже подогрето.
– Я только глоточек, а вообще бы хотелось простой воды. Ты – римлянин?
Бритоголовый доброжелательно улыбнулся.
– Вольноотпущенник Писция, я из Галлии, сейчас слежу за ножами. Смотри – этот сделан из норийского железа, что добывают близ Дуная. Отменное качество!
– Любопытно… А тут у нас что?
Я заглянула в плошку с "толстыми комарами", но там лежали груши в подозрительном бордовом сиропе. Не очень аппетитно на вид. Даже пробовать расхотелось.
– Эх, я-то думала мед, а тут груша моченая…
– Они отварены в пассуме, госпожа, – это сладкое густое вино, очень вкусно. Возьми хоть одну.
Оглянувшись на строгого Писция – как бы ругаться не стал, что болтаюсь без дела и отвлекаю его слуг, я смело потянула за торчащий из сиропа черешок и вскоре уже постанывала от удовольствия. Полторы груши сполна утолили мою жажду вкусненького. Попытаюсь добавить в воду немного вина и буду считать, что сегодняшний набег на кухню мне удался.
Теперь можно навестить Мелину и Тулию, обсудить новинки римской моды и выслушать сплетни о похождениях знатных матрон, пока их мужья заняты пирушками или государственными делами. Сомнений нет, уж я-то найду, чем себя развлечь, пока один твердолобый осел мучается нездоровыми фантазиями.
Я принципиально не стала менять комнату, сказав распорядителю Афесу, что передумала и остаюсь в старом помещении. Мой бывший сосед – гвардеец больше не потревожит. Думаю, после нападения египтянки Борату вообще отменили часть былых привилегий, а, значит, мы будем встречаться реже.
Немного поболтав с Мелиной о всяких пустяках и сдержанно похвалив новый цвет ее волос, я осторожно задела тему Марциллы – сестры императора. Обычно болтливая наложница цезаря тотчас выгнала из комнаты рабынь, укладывавших ее огненно-красные кудри в трехэтажную прическу, и наклонилась ко мне.
– Почему ты никогда не заглянешь в ее покои, Валия? Там хранится посмертная маска и множество умных рукописей. Говорят, среди них есть очень редкие экземпляры, а ты же любишь читать всякие длинные стихи. Фурий недаром называл ее кубикулюм – «грот нежных грез» и часто там прохлаждался. А вот сейчас редко заглядывает, уделяя время тебе, замухрышке… Что у тебя с волосами? Вели хотя бы хной перетереть – сразу заблестят. Я прикажу настой приготовить. И пятнышки на щеках – фу! Ты как простолюдинка, часто бывающая на открытом солнце.
Заслышав в ее речах явные и скрытые упреки, я досадливо поморщилась.
– Мелина, прошу тебя, не ревнуй, не смотри, как на соперницу! Фурию нужны только мои рассказы. Но постой… спальня Марциллы… Ты говоришь о дальней зале в южном крыле? Разве туда можно свободно входить?
Будучи от природы любопытной, я уже не раз прогуливалась мимо укромных дворцовых покоев вблизи самой тенистой и запущенной части сада. По слухам, именно там некогда обитала задумчивая и робкая Марцилла, а сейчас наверняка оборудована поминальная комната, где страдающий от одиночества Фурий порой может излить свою грусть. Имею ли я право посетить этот опустевший чертог без его личного позволения…
– Не трусь, Валия! – ободрила Мелина. – Хочешь, моя Тирем проводи, она из Нубии и умеет договариваться с духами умерших.
– Я в привидения не верю, лишь опасаюсь, что Фурий будет сердит, хотя мне интересно, конечно, хоть одним глазком взглянуть на убранство ее комнаты.
Римлянка крепко сжала мои ладони своими горячими белыми пальцами.
– Сейчас самое время, пока повелитель отсутствует! Давай провожу тебя до дверей, но внутрь не зайду, мне недостает храбрости. Хи-хи… можно перед этим глотнуть немного фалернского, станет веселей. Я тебе принесу, подожди здесь. Афес сказал – оно разлито из самой старой бочки погреба Линиция, амфоры сразу же запечатали цементом, не потеряв ни капли аромата и вкуса.
– Что ты – не надо! И вообще, лучше оставить затею со спальней Марциллы. Я тихонько спрошу у Фурия позволения, если он будет в добром расположении духа, а это так трудно угадать… он должен вернуться к вечеру… я слышала на кухне, что до приезда на Палатин, цезарь еще раз осмотрит амфитеатр – арену для морского боя. Ты тоже будешь присутствовать на жутком состязании? Ведь представление уже послезавтра – мне бы хотелось избежать, я и в театре ненавижу сражения, а там будут умирать живые люди. Мерзко. Несправедливо!
Вслух делясь своими опасениями, я рассеянно перебирая звенья длинного ожерелья с незнакомыми дымчатыми камнями. Похоже на редкие агаты. Мелина сунула ожерелье мне в руки, пока сама бегала к столику за угощением. Не хочется больше вина – вполне хватило десерта из "пьяных груш", но сделаю глоточек из вежливости, хотя бы губы смочу.
Хм… может, в самом деле изменить прическу и попробовать
