попытаетесь вступить в схватку с ним? — воскликнул он. — Неужели ради этого умер Иззе?
— Он умер во имя благополучия своей семьи. Вы, Веласко, забываете, где вы и с кем разговариваете. Но я буду великодушна. Не важно, чем все закончилось: ваша часть сделки выполнена. Награда будет щедрой. Но на этом наши совместные дела окончены. Вы свободны.
Пока Терций пытался отыскать слова возражения, Чарна нашла их за него:
— Госпожа матриарх, отступив, мы признаем вину, которой на нас не лежит. Мы укрепим людей Онте в уверенности, что дроу приходят лишь за тем, чтобы сотворить зло и попрать их веру. Такая ненависть передастся их детям и детям их детей. Мы должны бороться.
Эльвала сжала подлокотники кресла сильней обычного:
— Дерзкая девчонка. — Она жестом подозвала мальчишку с кувшином, и тот живо налил ей полный кубок. Она медленно пригубила. — Только очень глупый спруг пытается кинуться на того, кто сильней, а за жрецом — вся власть этого королевства и умы всех богобоязненных людишек. Мы будем посрамлены и раздавлены.
— Я кое-чему научилась здесь, — ответила Чарна. — Нужно сражаться до конца даже в самых отчаянных схватках. Мы не имеем права так просто отступить. Целый континент голодает!
— Как ты смеешь перечить моему решению, Чарна? Ты ведь даже не Валасте. Отродье жалкой побочной ветви. Капля нашей крови разбавлена в крынке с кислым молоком спруга.
— Может статься, что эта капля сильней всей вашей крови, вместе взятой. Может статься, что вы стали слишком старой, чтобы править домом. Только слабый спруг избегает схватки.
В зале повисло молчание. Терций с удивлением переводил взгляд с одного лица на другое. Ему никогда еще не приходилось видеть подобной сцены. Матриарх — не просто лидер дома, но и проводник воли Матери Ночи. И чтобы какая-то рядовая эльфийка осмелилась пойти против нее? Для этого нужно не бояться ни смерти, ни самой богини.
Эльвала рассмеялась, развязно махнула рукой, расплескивая напиток на пол:
— Взять ее!
Стража кинулась к Чарне. Их решимость поугасла, стоило только ей вынуть меч. Все знали, на кого нападают, и никто не хотел умирать первым. Скоро посольство зальет кровью. Терций понял, что нужно вмешаться.
— Стойте! — крикнул он. — Прекратите сражаться! Только зря растратите жизни. Сейчас нам всем необходимо сплотиться. У нас есть кое-что, чего боится Бенито Кальдерон. Свитки. Он пытался уничтожить любую возможность прочесть их, а значит, это оружие против него. Давайте сначала прочтем их, а потом будет делать выводы.
Неслыханное дело — мужчине учить двух женщин, как им поступить, но в напряженной тишине после его слов чувствовалось что угодно, но не возмущение его наглостью. Дроу и сами уже устали от вечного напряжения между ними. Эльвала медленно сделала еще один глоток и отставила кубок.
— Это мудро, — сказала она. — Стража, отставить. Чарна, мы решим наши личные дела позже. Что ж, господин Ортис, не могли бы вы прочесть то, что написано в свитках?
— Почту за честь, — ответил Дамасо, согнувшись в низком подобострастном поклоне.
Внесли свитки. Эльвала распорядилась поставить больше кресел и светильников, чтобы все присутствующие могли отдохнуть и скрасить ожидание. По мере чтения Дамасо все больше и больше мрачнел. В конце концов он отложил свитки, прикрыл ладонями лицо и затих.
— Так что там? Не томите! — нетерпеливо воскликнула Эльвала.
Дамасо начал рассказывать…
* * *
… Терций третий день сидел темнице в ожидании королевского суда. Здесь было так холодно и сыро, что он тут же подхватил тяжелую простуду и второй день мучился сильным жаром. В этом состоянии он не различал реальность и больной сон. Например, сейчас ему показалось, что кто-то прокрался в его камеру. Сморгнув слезу с воспаленных глаз, он увидел перед собой Физалиса.
— Паршиво выглядите, — констатировал эльф. — Слухи оказались верны. Кальдерон хочет свести вас в могилу раньше слушания.
Терций непонимающе смотрел на свой мираж. Какой же он реалистичный. Говорит и пахнет в точности как настоящий Физалис.
— Что вы ели и пили? — спросил эльф. — Вы понимаете мои слова?
— Вас здесь нет.
Эльф ущипнул Терция за руку. Нет, боль самая настоящая. Значит и эльф настоящий, но как только пробрался?
— Зачем вы пришли? — спросил Терций.
— А вы зачем сдались Кальдерону? — в ответ спросил Физалис. — Я дал вам уйти и был уверен, что вы в тот же миг сядете на корабль и уплывете далеко от Карамаргосы. Но вы зачем-то остались в городе до самого утра! Более того, вышли из-под защиты квартала Вечной Ночи, когда к нему стянулись королевские войска.
— Я не хотел кровопролития. Поэтому сделал, что смог. Пусть лучше будет суд, чем побоище между людьми и дроу.
…Терций вспомнил. Три дня назад они слушали рассказ Дамасо Ортиса, и чем дальше, тем больше теряли связь с реальностью.
— Это не подделка? — спросила Эльвала.
— Нет, — ответил Ортис. — Бумага, футляр, иероглифы — все указывает на времена последней династии.
— Тогда… это немыслимо, — пробормотала матриарх. — Я не могу принять это…
— Так что вы ели и пили? — спросил эльф. Его голос грубо вторгся в воспоминания, разметал их остатки.
— Хлеб и воду, — тихо ответил Терций.
Эльф приподнял его веки, осмотрел лицо и сказал:
— Боюсь, это яд. Возможно, вы не доживете до утра.
— Мне очень нужно дожить до суда. Крепко стоять на своих двоих и говорить.
Эльф кивнул своим мыслям, затем разрезал руку и уронил капли крови в бурдюк принесенного им напитка. С минуту пошептал над ним, а затем протянул Терцию:
— Выпейте. Я не обещаю вам спасение, но завтра у вас будут силы, чтобы стоять и говорить. А еще вам будет очень больно. Придется терпеть.
Терций улыбнулся. На большее он уже не рассчитывал. Он жадно припал к бурдюку с исцеляющей кровью и пил, пока не закашлялся. Затем сказал:
— Вы так и не ответили, зачем пришли и пытаетесь исцелить меня. Разве не этого вы хотите? Не падения темных?
Эльф усмехнулся:
— Я оставил на вас следящую метку. Поэтому понял, что на площади
