в шоке. Как можно было вообще человеку сделать вот это? Каким образом он достиг того, что мы видели перед собой?
Глава 44
Пока мы рассматривали её, она нас почувствовала. По движению этой смолянистой переливающейся массы мы поняли, что проявляет к нам интерес. Она просыпалась. Словно голод её пробуждал и жажда.
Я совершенно не знала, что нам делать. Бежать было поздно, если сейчас начнем выход из тонкого мира, то можем не успеть вернуться в тело.
На нас невидящими глазами уставилась это нечто. Оно нас явно изучало.
Так, главное не паниковать.
Спрашивала у Мейна, что дальше? По-моему, он тоже был в шоке от увиденного. Пока мы были в раздумье, как поступить, в клетке шло полным ходом пробуждение. Движения там стали очень бурными, оно пузырилось и извивалась одновременно.
Никаких мысленных посылов мы не слышали, только звуки, как всхлипывание, шли от бесформенной массы.
— У меня нет уверенности, что мы сможем с ней справиться, если она вырвется из клетки. Но даже если не сможет одолеть сеть, то оставлять здесь нельзя, она как бомба замедленного действия. — У Мейна не было сомнений, что нужно уничтожить эту сущность, впрочем, по-другому тут никак и не получится.
Он стал произносить непонятные слова, от которых наш свет становился сильнее, как будто разгорался и из золотистого превращается в огненно-рыжий с красноватым оттенком.
Мы стали направлять эту энергию, как бы облокавия клетку, и начали сжимать размеры её.
Внутри тоже стали происходить изменения, субстанция начала свой непонятный танец. То превращаясь в подобие змеи с огромной головой и жутким оскалом, в пасти которой извивалось жало. То опадая, появлялся размытый образ человека.
Зрелище было жутким. От всего этого исходили одна за другой волны леденящего душу страха, которое хотело нас буквально поглотить.
Нашей энергии явно не достаточно было, чтобы прикончить это непонятное змеевидное и одновременно человекоподобную тварь.
Всем своим внутренним «я» стала звать на помощь тех, кто помог бы нам одолеть её.
Стала молиться, призывая все силы небесные. Никогда в жизни мне не было так страшно, как сейчас.
Мы раз за разом отдавали все силы, чтобы сжать своим жизненным огнем клетку, а вместе с ней и сущность до минимального размера, чтобы она схлопнулась в пространстве.
Её сопротивление было просто ужасающее. Несмотря на энергетический голод, силы у неё были просто невероятные.
Как же Ренк мог её обуздать и запереть? Какие знания нужно было иметь, чтобы это сделать. Моему удивлению не было предела. Если бы его талант да на мирные добрые дела, то мог бы, наверное, стать великим человеком.
Казалось, ещё чуть-чуть, и всё у нас получится. Но наши силы таяли, а голод твари так силён, она жаждала проглотить своей тёмной нас обоих.
И тут ко мне пришло озарение. Повернувшись к Мейну, попросила его отпустить меня. Он отрицательно покачал головой, об этом и речи быть не может.
— Я очень сильно люблю тебя, поверь мне и отпусти.
Не дожидаясь, когда он меня отпустит, сама отделилась от него, и моя энергетическая оболочка поплыла в клетку, в самую её сердцевину.
С какой жаждой меня поглотила тварь, удовольствие от этого прокатилось по смолянистой массе рябью.
А я продолжала свой полёт, всё глубже и глубже погружаясь в неё.
По мере погружения мои чувства только росли. Маленькой звёздочкой лучистой опускалась туда, куда всем живым было невозможно добраться. Мой огонь любви не давал мне погаснуть.
И в тот момент, когда сущность хотела уже раздавить и насладиться триумфом, ко мне пришли на помощь.
Вспыхнув ослепляющим всепоглощающим светом, из звезды понеслись во все стороны лучи. Они пронизывали беспощадно черноту, протыкая её, как тысяча мечей.
Практически беззвучно раздался звук, вокруг меня схлопывалось пространство, в которое была заключена эта тварь.
Стало очень тихо. Открыв глаза, не понимала, что происходит и где я.
Надо мной был потолок, украшенный своеобразной люстрой. Под головой подушка, ничего не понимаю, как так получилось. Лежу на диване. Рядом Мейн, с ложечки чем-то по капельке меня поит.
Смотрю на него и плачу от счастья, которое сейчас меня переполняло.
Наверное, потеряла сознание в том жутком подвале. Многое просто выпало из головы, словно память меня решила пощадить. О том, что происходило там, не было чётких воспоминаний.
— Молчи, ничего не говори, всё потом. Сейчас лежи, буду тебя отпаивать настойками целебными. Ты у меня самая прекрасная женщина на свете. Я тебя очень сильно люблю, больше жизни. — Он прикоснулся к моим губам. Они были такими горячими и такими желанными. Слёзы катились, и ничего с этим не могла поделать.
А он их вытирал своими поцелуями. И это действовало на меня лучше любого бальзама и настойки.
Мы всё ещё были в доме Ренка. После того как я отделилась в тонком мире, Мейна выбросило в тело. Сопротивляться было бесполезно.
А я после того как всё кончилось, вернулась в тело, но сил не осталось, и потеряла сознание. Он меня на руках принёс в одну из комнат, где уже и начал приводить в чувства.
Его переживаниям не было предела. После всего произошедшего, когда уже более-менее восстановила свои силы, ругал меня на чем свет стоял. Как могла так необдуманно поступить?
Но моя уверенность в том, что всё получится, была очень сильной, только поэтому решилась на такой шаг. Наверное, это было свыше дано, посланы знания.
Больше в доме Ренка нам было нечего делать. Все записи, которые были обнаружены, мы уничтожили. Чтобы ни у кого не возникло соблазна воспользоваться его работами с тёмными силами. Которые кроме разрушения души и смерти ничего не несли.
Долго не стали здесь задерживаться. Решение продать эти хоромы утвердилось окончательно. Никакой опасности для нового владельца стены этого дома не принесут. Все книги, склянки были тщательно пересмотрены и уничтожены.
Охотничий дом тоже продали, естественно, после основательной зачистки.
Так мы распрощались с наследием брата Мейна. Не нужна нам такая жуткая память.
После всего произошедшего мы с ним отправились в путешествие. Я ещё мало была знакома с планетой и с её странами. И сейчас самое время было это исправить.
Наши сборы много времени не занимали. Единственное, что мне потребовалась неделя для восстановления перед путешествием. Мейн не разрешал мне ничего делать, даже кормить кота.
А Васька, видя моё состояние, каждый день наведывался ко мне в спальню и просто мурчал. Он, паршивец, знал, что это для меня был чистый бальзам на сердце.
