class="p1">А широко ухмыляющемуся товарищу достается предостерегающее:
— Кир! Отстань от моей женщины!
Я захлопываю рот и ноут, собираю вещи и поднимаюсь, тут же оказываясь в знакомых теплых успокаивающих объятьях.
— Ты заслужила наказание, но раз приехала сама, то после получишь маленький приятный сюрприз, — шепчет на ухо, а у меня в мурашках вся спина и шея, и внутри свивает кольца огненный смерч.
Недовольный Кир, наклонив голову к плечу, несколько агрессивно уточняет:
— Чего это твоей? Эту попку первым увидел и заценил я!
Мамочки, мне сорок лет, какое позорище.
Днище просто.
И тут в него стучат:
— Мать моя, да ты — роковая женщина!
Езус-Мария! За что?
Глава 43
Игры, в которые играют люди
Я говорил тебе посмотреть драконов, а не покупать их!
Р. Л. Асприн «Еще один великолепный МИФ»
— Мам, ты, я смотрю, решила не мелочиться, — улыбаясь, показал мне два поднятых вверх больших пальца Кот.
Капец. Позор-позорище.
Езус-Мария! Холера… и прочее…
— Костя, ты уже завершил? Поехали, — это все, на что меня хватило.
И еще осанка балетная, да. Ну, и что с того, что, даже выпрямившись и расправив плечи, я Глебу только до ключиц и достала. Лбом.
Все.
Сын хмыкнул, но так, без злости:
— Ну, поехали. Ты, как всегда, принесла мне удачу. Если не облажаюсь в субботу — попадаю на тренировку с «Зенитом» в Питере.
— Как занятно вышло-то, правда, медовая моя? — проговорил мне в макушку Глеб, прижимая крепче.
А Киру вновь перепало короткое, но бескомпромиссное:
— Отвали.
Судя по хитрому прищуру, тот плевать на это предостережение хотел.
— Давай-ка мы с тобой, как настоящие рыцари, капризулю проводим до принцессиной башни, а то мало ли кто по дороге привяжется?
— Как ты? — рыкнул Глеб, сжав меня сильнее.
Пискнула и была тут же поцелована в висок и отпущена на свободу:
— Малышка, ты же поняла уже все, правда, медовая моя?
— Чего я должна была понять? — осторожно уточнила, а то мало ли что?
Глеб, взяв свободную от вещей руку и поднеся кисть к губам, смотрел серьезно, прямо в глаза:
— Мы с тобой вместе.
— Глеб Максимович, а не круто ли вы заложили, а? — голос сына еще молодой и звонкий, но тем не менее прозвучал строго.
И Глеб, и Кирилл резко подобрались.
Шутки кончились.
— Видишь ли, Костя, — начал Кирилл, которого никто вообще не спрашивал.
Глеб среагировал мгновенно: перехватил мою сумку с вещами, прижал меня к себе свободной рукой, развернулся к Коту, чуть прикрывая меня собой:
— Отвали Кир, я сказал. С сыном любимой женщины я сам разберусь.
В этот момент, я полагаю, мы с Котиком были похожи как никогда: рты раскрыты, глаза выпучены и в них плещется безмерное офигение.
Но тут Кирилл заржал так, что мы пришли в себя моментально. Переглянулись, подобрались, а сын указал глазами в сторону «боксера», строившего своих очередных подопечных на поле.
Понимает.
Отрицательно покачала головой. Еще не хватало в этот дикий позор с толпой непонятных мужиков втягивать человека, от которого зависит спортивное будущее ребенка.
— Глеб, ты, конечно, вечно, как чего ляпнешь. Я конкретно впечатлился и оборжался, да, — вот нет у человека инстинкта самосохранения, совсем.
Как эта здоровенная махина так быстро оказалась на земле, я не уловила. Но вот Кот держит мои вещи, а Кирилла уже прижали к основанию трибуны.
Тихий рык впечатлял:
— Не лезь, я сказал. Не твое дело. Просто — не смей.
Котик округлил глаза:
— Мам, а нам не пора ли?
Здесь можно и не думать — прав ребенок. Бочком-бочком, аккуратно я спустилась вниз, но далеко не ушла.
— Милая, что ж ты такая быстрая-то? И непослушная… — укоризненно позвучало над ухом, и знакомый аромат укутал теплом, уговаривая довериться, спрятаться в этих руках и не беспокоиться больше ни о чем.
Но я-то не первый день на свете живу и прекрасно знаю, что «спасение утопающих…», поэтому я повела плечом, чтобы стряхнуть наглую лапу. Но кому это, да?
Глеб просто перехватил меня за талию, отобрал у сына мои вещи и повел к выходу со стадиона.
— Ари, малышка, можешь сердиться сколько угодно, я все равно найду способ вымолить прощение, — хмыкнул в мое хмурое, недовольно скривившееся лицо.
Вздрогнула, представив, как именно он будет это делать.
Порозовела.
А Глеб тихо засмеялся на ухо.
До машины добрались быстро, но тут ждал очередной сюрприз: моя крошка была подперта байком Глеба.
— Чтобы не сбежала, — просто пояснил этот невозможный человек.
— Знаешь, как я сначала обрадовался? Подумал, что скучала, нашла, приехала… Мечта же. А когда Костю на поле увидел и тебя на трибуне, то мой хрустальный мир разбился вдребезги… И тебе придется мне это разочарование как-то компенсировать, милая, — последнее провокационное требование он проурчал мне в затылок, прижимая к себе крепко. Так, что не обратить внимание на его воодушевление от моего присутствия рядом я просто не могла.
Многое в моей жизни за последние полгода изменилось, были моменты, которые поразили, что-то разозлило, а некоторые вещи случились впервые. Например, путешествовать в составе кортежа до сих пор мне как-то не приходилось.
Два мотоциклиста неотступно сопровождали нашу скромную машинку от стадиона до самого дома, нагло подрезая пытавшийся встроиться в поток за нами транспорт.
Припарковавшись у подъезда, я отправила сына с вещами домой и пошла высказать смутьянам все, что накопилось у меня за этот не слишком простой и достаточно нервный день.
Кто попался под руку, тот и получит.
— Я, конечно, все понимаю, — ничему-то меня жизнь не учит, все еще издалека начинаю. И вежливо.
А зря.
Глеб сгреб меня в охапку и начал целовать так, как будто кругом была непроглядная тьма, а мы находились по меньшей мере в спальне. Под одеялом и голые.
— Харэ, прекращайте этот разврат, я же не железный, — прозвучало громом с небес в самый сладкий момент, когда этот совершенно невозможный мужчина стал не просто обнимать меня, но и полез под топ и лифчик горячей шершавой ладонью.
Вздрогнула и замерла, а Глеб рявкнул над моей головой так, что пригнулись даже коты на деревьях у соседнего дома:
— Нах* свалил, Кир!
Наваждение схлынуло, и я рассмеялась, пряча лицо у своего внезапного рыцаря на груди.
— Прости, медовая, не
