в комментариях на сайте одной электронной библиотеки, – надо читать первоисточники, надо обязательно! Многое переоценивается и становится на свои места. Со школьных времен понятие «домострой», а то еще – «домостроевщина», – являлось для меня (как и для большинства советских людей, наверное) символом кондовой отсталости, мракобесия, мужской тирании и рабского женского прозябания. Многое, что вбивалось тогда в наши несчастные головушки, полагалось принимать на веру, просто так – без знакомства с текстами. И теперь, найдя, наконец-то, в инете сей опус протопопа Сильвестра, созданный аж в XVI веке, я предвкушала, потирая руки, как сама лично прочту о «страшном угнетении женщин на Руси в Средние века», поужасаюсь и посочувствую…
И как же, друзья мои, я обломалась! Сперва пыталась искать «жареное» с помощью оглавления, не нашла – начала читать внимательно. Вместо старорусского переложения Суад [Суад – псевдоним, приписываемый автору биографического бестселлера «Сожженная заживо. Жертва закона мужчин» – В.М.] я обнаружила совершенно замечательную вещь: трактат, предписывающий людям, как им жить, чтобы в семье был мир и покой, в доме – порядок и достаток, а в душе и на совести – чистота и свет».
В общем – удивленное возвращение к истокам через преодоление стереотипов, навязанных детям еще со школьных лет учителями, которые сами стали жертвами идеологических – педагогических – советских ВУЗов.
Но создавались-то эти стереотипы задолго до победы социалистической революции. Представители «прогрессивной общественности» яро обличали «Домострой» еще за несколько десятилетий до Октября 1917-го – с того самого момента, как этот литературный памятник был издан в середине XIX века.
«Домострой» и производное от него «домостроевщина» стали для тогдашних разночинцев, суфражисток, либералов и прочих «борцов за народное счастье» драгоценной находкой, пособием для обличения мерзостей «темного царства» русской жизни, которую они стремились разрушить до основания. Эти, по определению Федора Михайловича Достоевского, «бесы» с невероятной злобой набросились на книгу, которую многие из них, видимо, даже не удосужились прочесть, но, как и их последователи в ХХ веке, не читая, гневно осуждали.
Учитывая либеральный тренд второй половины XIX века – борьбу за эмансипацию женщин – особо настойчиво критики «Домостроя» обвиняли эту книгу в пропаганде семейного насилия. Один из публицистов-демократов того времени, Н. Шелгунов, писал: «Домострой царил у нас повсюду, во всех понятиях, во всех слоях общества, начиная с деревенской избы и кончая помещичьим домом. Везде ходил домостроевский «жезл», везде в том или другом виде сокрушались ребра и вежливенько стегали жен и детей плеткой, везде с первых же шагов жизни человек чувствовал, как его во всем нагнетали и принуждали, как его личному чувству не давали ни простора, ни выхода и, как какое-нибудь масло, выжимали в старые претившие формы».
Истерия критиканства, направленная против «Домостроя», охватила, вслед за демократами, все «образованные слои общества» включая даже славянофилов. Один из них, Иван Аксаков, восклицал: «Как могло родиться такое произведение: так многое в нем противно свойству русского человека!». Православный философ Николай Бердяев, как будто и не слыхал никогда о рекомендации Библии «сокрушать ребра» сыновьям ради их воспитания, и вовсе приписал «Домострою» извращение христианства: «Трудно представить себе большее извращение христианства, чем отвратительный «Домострой»».
За причитаниями о несчастной женской доле и гневными обличениями отвратительного насилия в семье, якобы прописанного «Домостроем» на все случаи жизни, от публики была скрыта суть этой книги – одной из самых заметных, но отнюдь не единственной в длинном, идущим из древности ряду сочинений, некоторые из которых носили такое же название, другие назывались по иному, но все они рассказывали об одном: как построить крепкую – и нравственно, и экономически – семью.
«Семья – ячейка общества» – в той или иной форме все это признавали и признают с давних пор и по сей день. Маркс и Энгельс называли семью самым первым, «изначальным социальным институтом», который и стал, по их мнению, «основой гражданского общества». Гегель указывает на подчинение социальной составляющей семейной жизни морали: «Первые необходимые отношения, в которые индивид вступает с другими, это семейные отношения. Эти отношения, правда, имеют и правовую сторону, но она подчинена стороне моральной, принципу любви и доверия». Генеральная Ассамблея ООН, признавая важность этого общественного института, объявила 15 мая Днем семьи.
В семье человек рождается, формируется его характер, личностные установки, отношение к обществу. Крепкое государство невозможно без крепкой семьи. Это великолепно сформулировал Виктор Гюго: «Всякая социальная доктрина, пытающаяся разрушить семью, негодна и, кроме того, неприменима. Семья – это кристалл общества». О том же писали Оноре де Бальзак: «Семья всегда будет основой общества» и Рабиндранат Тагор: «Семья – основная ячейка любого общества и любой цивилизации». Так было еще до появления государства, такое положение существует сейчас, так будет даже в том случае, если государство, как форма существования человеческого социума, утратит свою актуальность. Потому что семья, будучи понятием социальным, возникла из присущего любому нормальному человеку естественного стремления любить и быть любимым себе подобным существом. На то, что семья уходит своими корнями в природу человека, указывает философ Джордж Сантаяна: «Семья – один из шедевров природы».
На божественное происхождение института семьи указывает ее христианское определение: «Семья – домашняя церковь». Однако такое определение приложимо и к индоевропейской семье глубокой древности, где старший в семье был не только отцом семейства, но и священнослужителем, исполнителем религиозных обрядов, предстоящим перед Богом от имени всех своих родных и близких. Недаром до сих пор сохранилось индоевропейское слово «патер», которое означает и «отец», и «пастух», и «священник» – то есть включает в себя все три функции индоевропейского главы семейства (отца семьи, владельца всего принадлежащего семье скота – главного богатства древних народов, и главы домашней церкви).
Как уже говорилось выше, крепкая семья стоит на крепком нравственном и экономическом фундаменте. Любая власть, заинтересованная в укреплении своего могущества, понимает это и пытается влиять на процессы в обществе, способствующие укреплению семейного института. Так было на протяжении всей истории человечества. И потому книги, способствующие этим процессам, появились еще в Античности. Так что русский «Домострой» был не первым, не единственным и не последним «пособием по семейному делу» в мировой истории.
Одним из первых известных нам сочинений по данной тематике был «Экономикос» древнегреческого писателя, историка и политика Ксенофонта (V–IV вв. до н. э.). По-русски «Экономикос» как раз и означает «Домострой» (от греческого «ойкос» – дом и «номос» – закон, или правила ведения хозяйства). Пользующаяся
