спать. Голова всё равно не работоспособна. Кто-нибудь из классиков да поможет погрузиться в сон. Гончаров, к примеру.
В дверь позвонили как-то настойчиво, требовательно. На часах — далеко за полночь. Андропов чертыхнулся:
— Телефон ведь есть, и ночь на дворе! Наверное, Игорёк опять сорвался с завязки. Скорее всего, так и есть.
С юных лет сынок Игорь был подвержен алкоголизму, причём в тяжёлой степени. Связывали это с последствиями жутких венгерских событий. Столько сил пришлось положить, чтобы справиться с этой напастью. Даже попа какого-то приглашали из-под Калуги. В последние годы вроде бы держался. Срывы в запой происходили всё реже. МГИМО закончил, женился, диссертацию защитил. Но, видимо, так до конца жизни и будет висеть над ним этот «дамоклов меч».
Андропов подождал некоторое время, но никто из помощников не торопился открывать двери. Также никто не отозвался на его раздражённые возгласы. Пришлось самому вставать, надевать тапочки и махровый полосатый халат, стыдливо прикрывавший немодную нынче кальсонную пару, и неторопливо прошаркать к двери, попутно обругивая непутёвого сына.
За дверью обнаружилась группа из пяти милиционеров в странной форме со штанами-галифе, которые вышли из употребления ещё в 50-х годах.
— Гражданин Андропов Юрий Владимирович? — обратился старший из них, майор со злыми стоячими глазами, — Собирайтесь. Поедите с нами.
— Что за цирк здесь происходит? Я сейчас же позвоню и всё выясню… — пролепетал Председатель Конторы, сделав шаг в сторону стойки с телефоном.
— У нас мало времени. Либо вы оденетесь сразу, либо мы забираем вас в чём есть. А на улице довольно прохладно, — жёстко пролаял майор.
В квартиру зашли двое, вырвали из рук Андропова телефонную трубку и толкнули в спину. Председатель обречённо поплёлся в спальню одеваться. На ночной улице их ожидал допотопный газик с кузовом-фургоном.
— Где же я мог проколоться и кто меня сдал? — лихорадочно обдумывал своё положение Андропов, трясясь на неровностях дороги в зарешёченном нутре машины между насупленными милиционерами.
А, может, пронесёт? Ведь не раз удавалось выходить сухим из воды в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Думал ли он в той далёкой юности, что достигнет таких зияющих высот? Ведь никаких условий для карьерного трамплина при новой власти у него не имелось. Когда его отец умер от сыпного тифа, Грише было только пять лет. Именно так раньше звали Юру Андропова. Времена были лихие, тревожные. На Северном Кавказе, где они жили, бушевала гражданская война. Отец оставил сыну причудливую фамилию — Андропулос — и жирное пятно в биографии из-за того, что служил в железнодорожном ведомстве и носил погоны поручика. Мать Евгения Карловна происходила из богатой буржуазной семьи и имела хорошее образование. Умерший ещё до революции дед Карл Флекенштейн держал в Москве крупный ювелирный магазин и доходные дома. То есть, и со стороны матери социальное происхождение получалось далеко не пролетарским.
Потеряв мужа, Евгения Карловна с сыном переехали из Беслана в Моздок. Там она вышла замуж за помощника машиниста Фёдорова Виктора Александровича. Несмотря на все жизненные перипетии, средства к существованию у них всегда имелись. Мальчик ни в чём не нуждался. К тому же, за ним присматривала няня Настя. Гриша посещал фабрично-заводскую школу. Мать преподавала в ней музыку, рисование и немецкий язык. Отчим устроился там же учителем слесарного дела. Кроме того мать старалась давать сыну образование дополнительно, надеясь, что это поможет ему выбиться в люди при новой власти.
Однажды няня случайно оговорилась, что настоящий его отец никакой не Андропулос, а работавший у деда приказчиком некий еврей, сбежавший с деньгами. Мать не желала ничего пояснять и сильно злилась, а Гриша с той поры стал только Фёдоровым. Вот только при окончании моздокской семилетки аттестат он получил на имя Григория Андропова-Фёдорова в честь двух отчимов, поднявших его на ноги. Русифицировать фамилию первого отчима ему тогда подсказал заведующий школой. К этому времени в стране развернулась нешуточная борьба со всякими троцкистскими элементами, и евреев почему-то поголовно причисляли к этому сословию. На любую нерусскую фамилию в анкетах чиновники взирали с подозрением.
Когда умерла мать, Грише было только четырнадцать лет. Подросток не захотел жить с отчимом и ушёл из семьи. Отчим в последние годы сильно выпивал и частенько поколачивал жену, доставалось и пасынку. Пришлось искать работу и жить где попало. Работал рабочим телеграфа, потом помощником киномеханика. Получив аттестат, Гриша вычитал в газете о возможности поступить в Рыбинский техникум водного транспорта, где не только бесплатно учат, но ещё дают стипендию и место в общежитии.
В Рыбинске Гриша стал уже Юрием Андроповым. Тому было несколько причин. С рождения он имел слабое здоровье. Драк он естественно пытался избегать и боялся их. Физический недостаток компенсировал речистостью, умением убеждать оппонентов, имея прекрасную память и начитанность. Друзей среди ровесников почти не было, так как он предпочитал общаться больше со взрослыми. Кто-то из школяров заметил по газете его сходство с видным партийным деятелем Григорием Зиновьевым, и к парню прилепилась кличка «Герша». Ещё смена имени символизировала начало новой жизни. И ещё была одна причина — память о случайном попутчике штабс-капитане Юрии Соловьёве, спасшем беззащитную женщину и её маленького сына от бандитов в вагоне поезда ценой своей жизни в лихие годы гражданской войны.
Юный Юра уезжал в Рыбинск с желанием не только всё поменять в своей судьбе. Он искренне уверовал в Советскую власть и намеревался влиться в ряды активных строителей светлого будущего. Он выгодно выделялся среди массы учащейся молодёжи умением манипулировать революционными словами. Закономерно, что его выдвинули комсоргом курса, затем освобождённым комсоргом техникума. В это время он первый раз женился на учащейся в том же техникуме Нине Енгалычевой, дочери управляющего Череповецким отделением Госбанка, что выгодно потом скажется на его карьере. Девушка чертами лица слегка напоминала его мать, но не характером. Со временем их отношения разладились, несмотря на появление двух детей.
Уже на нижних этажах номенклатурной лестницы Юра оценил, что значит «быть в обойме». Тут тебе и спецпаёк, и спецобслуживание, и оплата заметно выше, чем у обычного работяги. Надо всего лишь высказывать правильные слова на собраниях и с огоньком выполнять поручения старших товарищей. И никаких физических затрат при этом. Ну, если только на мускульную тягу языка и статическую нагрузку задничных мышц.
Своими ли умениями, или с помощью тестя, или, скорее всего, время такое
