– Без претензий. Можно руки расцепить?
– Хулиганить не будешь?
– Что ж я себе враг, что ли? Ты махаешься на пять, и пушка у тебя. На хер мне приключения на свою жопу кликать?
– Вот тут мы с тобой, братан, совпадаем по фазе! Мне тоже приключения на фиг не нужны. Мне в Москву надо. Поскорее.
– Без вопросов. Командуй.
– Пошли к машине.
Лысый вышел во двор, держа руки по швам. Всем своим видом он демонстрировал абсолютное миролюбие. Да и сложно ему сейчас мериться со мной силенкой, если бы и захотел. Травмы сковывали Лысого, словно путы. Неосторожные, излишне резкие движения вызывали острые болевые ощущения.
Рядышком с «Вольво» Ангелины Петровны стоял красавец «Форд-Эскорт». Ворота с деревенской улицы на дачно-коттеджный участок оказались распахнуты, как и дверцы «Форда». Наверное, как только Артем Олегович приехал, сразу же батрак Федор поспешил наябедничать про гостя и смыться. Даже ворота не закрыл, трусишка. Не глянулся я батраку-крестьянину, не уловил он наших общих генетических крестьянских корней, счел меня за чуждый классовый элемент.
Лысый уселся в кресло водителя. Я пристроился сзади за шофером. Пистолет положил на колени, прикрыл узелком с грязной одеждой. Тронулись. Задним ходом выехали с огороженного клочка ухоженной земли. Развернулись, помчались в столицу. Наконец-то!
Первое время ехали молча. Спустя минут десять Лысый осмелел и, откашлявшись, задал вопрос:
– Ты чьих будешь?
Я не сразу понял, о чем он спрашивал. Мою заминку с ответом Лысый истолковал по-своему и поспешил извиниться:
– Не хочешь говорить, без претензий. Зла не держи, так спросил, сдуру. Интересно просто, на кого нарвались.
Тут уж я сообразил, что мучает Лысого, и, на тот случай если Артем Олегович вдруг решится искать меня, обидчика, поспешил дать Лысому ложный след:
– Я из ивановских.
– Из каких? – Лысый весь обратился в слух. – Из тобольских?
– Уши разуй, бычара! Из ивановских я. Наши недавно в Москве осели, есть, которые нас не знают и нарываются. Ты, к примеру, не прав был, что моей мастью не поинтересовался, прежде чем пушкой махать.
– Без обид, братан, лады? Я ж подневольный, на Тему горбачусь. Сам-то я из ростовских. Бригадир к Теме приставил ишачить, а я чего? Я как скажут, работа такая.
– Поехали, братила. Зла на тебя не держу, врубаюсь, в натуре. Вернешься, скажи Теме – и на него злобы не таю. Запал, понимаешь, на бабу. Подвезла она меня, ну, и... Сам понимаешь.
– Как не понять! Сам ее деру регулярно, втихую.
– Выходит, мы с тобой навроде как единосеменные братья?
– Ага!
Лысый повеселел, а мне понравилось играть роль бандита. Бандюков я повидал на своем веку достаточно, правда, в тех ночных клубах, где мне приходится тусоваться, нижнее звено бандитской иерархии не увидишь, зато средняя бандитская прослойка и бандитские сливки вовсю дружат с богемой полусвета. Но и середняки, и вершина криминальной пирамиды, все вышли из низов, из таких вот Лысых, посему сильного напряга в общении с Лысым я не испытывал, хотя никогда особо не корешился с господами бандитами. Так, иногда подсядет за столик какой-нибудь «крутой» в золотом ошейнике, перекинемся парой фраз, выпьем по рюмочке и разойдемся.
– Братан, а давно ты с ивановскими?
– Лишнее спрашиваешь. Я, по типу, не мечтаю, чтоб наши узнали, реально, о моих подвигах с твоим Темой и евонной бабой. Въезжаешь?
– Будь спок! Могила. От меня волны не бойся. Темке и бригадиру скажу, залетный ты. Волчара-отморозок.
– Заметано!
– А то! Братанам помогать – святое дело. Ты ко мне по-людски и я разве ж без понятия? Только ты вот чего... – Лысый замялся. – Пушку мне отдашь, а?
– Приедем – отдам.
– Ништяк! Темке скажу, отоварил тебя, пушку отобрал, а ты ноги сделал. Без претензий?
– Ври чего хочешь, чисто, только не свети меня. О'кей?
– Без базаров!
Примазывался я к ивановским не просто так, между прочим. Крайне вовремя вспомнилась история, приключившаяся недавно с приятелем по тусовке Ленечкой Стошенко. Звукооператор Леня Стошенко заразился идеей попытать счастья на ниве музыкального продюсерства. Вздумалось ему создать вокальный коллектив под названием «Группа повышенного риска». Петь в будущем коллективе должны были исключительно мужики с женскими бедрами, попросту говоря – геи (а еще проще – педерасты). «Голубая» группа, по задумке Стошенко, взялась бы за исполнение старых шлягеров 60—70-х годов. В исполнении геев знакомые с пеленок тексты приобретали иной смысл. Взять, к примеру (не помню авторов слов и музыки, но слова въелись в мозг со времен пионерского детства), древнесоветский хит «как прекрасен этот мир». Ленечка аж заходился весь, изображая в лицах, как будут «голубые» певцы прочувствованно выводить первый куплет: «Ты проснешься на рассвете, мы с тобою вместе встретим день рождения зари. Как прекрасен этот мир, посмотри, как прекра-а-а-а-асен этот ми-и-ир...» У Стошенко имелись кандидаты в «Группу повышенного риска», устная договоренность с фондом «Антиспид» об информационной поддержке и, вообще, целое громадье планов. Не хватало сущего пустячка – денег. Денно и нощно разыскивая спонсоров, Стошенко вышел на некую мужскую общность с длинными волосами. Как выяснилось позже, Леню столкнула судьба с недавно обосновавшейся в столице ивановской криминальной группировкой. Почему волосатые парни назывались ивановскими – не знаю. Быть может, они выходцы из города Иванова, а может, их «папа» звался Ваней, не суть. Одно я запомнил твердо – ивановские, в пику общепринятой бандитской моде, носили патлы до плеч. Так что моя прическа вполне вписывалась в ивановские стандарты. Кстати, ивановские денег Лене не дали, более того, вникнув в идею педерастического музыкального коллектива, накостыляли ему так, что тот две недели провалялся в больнице. Не понравилась волосатым ивановским просьба ссудить энную сумму на развитие гейтворчества, и их можно понять.
– Братила, курить хочешь? – проявил трогательную заботу о моих легких Лысый.
– Не-а. Жрать хочу.
– В бардачке шоколад есть и конина. Ща в поворот впишусь и дам тебе коньячку со сладеньким.
Лысый крутанул руль, «Форд» послушно повернул на крутом вираже, выехал на прямой, как взлетная полоса, участок шоссе.
– Ексель-моксель! Ты гляди, менты дорогу перегородили!
Я вытянул шею, заглянул через плечо Лысого. Во непруха! Я совсем забыл про милицейскую облаву! Кретин! Идиот! Дебил! Опять расслабился, опять решил, что все напасти позади, и позабыл то, о чем обязан был помнить! Только что размышлял на тему длинных волос и даже не вспомнил, на кой черт собирался обрить голову. Вот так, по полной дури, попадаются дилетанты, возомнившие себя суперменами! Штирлиц хренов, растаял, обмишурив Лысого, прикинувшись братишкой-бандитом, и чего теперь делать? Отстреливаться от ментов?
