стеклянный столик. Каким-то чудом ей удалось сохранить равновесие, а вот столик упал и разлетелся по паркету. Она пару мгновений смотрела на поблескивающие осколки. Прошипела ругательства и, прошагав босыми ступнями прямо по стеклу, преградила Илье путь.
— Скажи мне лучше вот что, щенок: как на твоем счете мифическим образом появилась такая космическая сумма?! — Илья моргнул, не ожидая такой резкой перемены настроения. — Откуда деньги?!
Мать взяла его за грудки и зло тряхнула. Казалось, весь гнев, который скопился в ней за долгие годы, вырвался наружу. Илья видел, на что способны люди в припадке таких эмоций. И решил, что с организацией психушки нужно поспешить.
— Нашел спонсоров в Европе на благое дело, — расцепляя пальцы матери, пытался высвободиться Илья. Но в её слабых руках оказалось поразительно много силы.
— Куда ты опять вляпался?! — не разжимая хватку, наступала мать. Её бледное лицо пошло красными пятнами.
— Рили, хочешь знать, чем занимаюсь или это риторический вопрос? — обреченно пошел он на контакт, понимая, что, чем быстрее расскажет, что она хочет, тем быстрее сможет заняться своими делами, а заодно и решить проблему с матерью окончательно.
— Отвечай! — она отпустила его и прислонилась лбом к одной из картин, пытаясь успокоиться, дрожащими пальцами обвела контуры нарисованной лисы, повторила спокойней: — Отвечай мне, Илья.
— Да, изи. Меня не устраивает порядок, в котором приходится существовать. Я хочу его разрушить. Затем и ездил в Европу, вспомнил уроки истории, — оправляя халат, пояснил Илья. — Легковерные европейцы раскошелились на революцию. Они наивно полагают, что их это не коснется.
Она повернулась к Илье и опять вгляделась в сына. Потом истерично рассмеялась. Она смеялась, пока из глаз не брызнули слезы. Сквозь смех с трудом выдавила:
— У тебя появилось чувство юмора?
— Нет, чувств у меня не появилось.
Веселье резко сползло с ее лица. Она, заложив руки за спину, покачиваясь и собирая на своем пути все углы, дезориентировано стала ходить взад-вперед по гостиной.
Илья, поняв, что беседа затянется, плюхнулся на диван и уткнулся взглядом в пол, разглядывая осколки стола. Осколки, напоминали льдины. Одна часть Ильи наслаждалась беспорядком, а вторая срочно хотела упорядочить все.
— Один философ считал, — задумчиво начала мать, убирая за ухо засаленную прядь, — что безграничное начало всего и причина возникновения мира — неправильность, а распад мира — это возвращение к правильности.
— О, знаешь, он был вполне себе прав, мама, — криво усмехнулся Илья.
Она сглотнула ком и попятилась, споткнулась, упала, прошептала:
— Ты болен…
— А у тебя нарушена координация, — пожал плечами Илья.
— Ютуб собираются закрыть, — забормотала она, сидя на полу, вся обратившись в мыслительный процесс, пока на лице не отобразилось понимание. — Ты вовсе не шутишь о революции. Ты разрушаешь не только мою жизнь. Тебе это идет.
Илья устал бесполезно тратить свое время. Но чутье подсказывало, что это не дежурная разборка полетов.
— Да, я похож на отца — мне все пойдет, — вернул он матери её вечное изречение.
— Нет. Только внешностью. Твой отец, он другой — добрый, милый — он ангел. А у тебя совсем иная суть, — она подползла к разбитому столу и стала сгребать осколки в кучу. В её движениях наблюдалась суета и бестолковость.
— Ты закончила? — с интересом разглядывая свои ногти, спросил он. Кутикула отросла, нужно было записаться к мастеру. — Если мой отец ангел, может, тебе пора в его ангельскую обитель?
— Я много думала о смерти. Мы боимся смерти, потому что боимся отстать, не доувидеть жизнь. Но я… Я боюсь жить в одном мире с тобой, — рука ее нащупала нож, отлетевший к противоположному креслу. — Я могу только догадываться, что ты есть такое. Тот мир, который я знаю, обречен. А я не хочу жить в незнакомом пустом мире, который создашь вокруг себя ты.
Она уставилась на тонкое лезвие ножа. Потом перевела взгляд на картину с женщиной, оплетенную гнилыми нитями. Потом снова на нож. Поднялась, подошла к картине и быстро стала разрезать серую гниль. Нитки с треском падали на пол.
— Ну, вот и все — она теперь свободна, — забормотала мать. В полотне на месте входа ниток остались маленькие дырочки.
— Я устал тратить свое время на твои истерики, — раздраженно заметил Илья. — И склонность драматизировать тебе не идет, с каждым разом твои разговоры все бестолковей. Может, ты перестанешь нюхать? Или в психушку захотела? Это легко можно устроить.
Она повернулась к Илье, заулыбалась ему. Вздрогнула всем телом. Улыбка сменилась гримасой ужаса. Она навела на него нож и, указывая острым концом ему в лицо, заговорила:
— Ты научил меня правильно подводить черту. Помнишь, когда увидел заклеенные пластырем запястья, ты сказал, что резаться нужно не поперек, а вдоль руки, вот так, — она вытянула вперед руку и провела по венам, выступила кровь. — Ты знаешь, что я теперь займу совсем немного твоего времени. Скоро я уйду.
— Камон, я не стану тебя спасать, не старайся.
— Мне совсем не страшно. Страшно было жить здесь с тобой, а умирать не страшно. Что с тобой случилось, Илюша? Я помню, малышом — ты был моим малышом. Кто украл у меня сына? За что? Ты можешь мне ответить? — она провела еще одну линию по венам и уселась вновь на пол.
— Что ты хочешь услышать? — лицо его дрогнуло, тело напряглось, будто в нем пыталась выправиться какая-то пружина, он подался вперед. — Ты скоро умрешь, если не поможешь себе сама.
Еще надрез. Она легла, подогнув под себя колени, с руки стекала кровь. На тонком запястье поблескивал браслет с крестиком от любимого бренда «Пандоры».
— Я тебя так ждала. Прощальный подарок от Миши. Мне так жаль моего сыночка, который умер малышом. Его, забрали у меня. Ты — что-то чужое…. Но ты хоть немного любил меня, Илья?..
— Нет.
Она затихла. Илья подошел к ней.
— Нет, я не любил. А твой сын, кажется, очень…
Илья взял руку матери, нащупал пульс — он едва угадывался, рука совсем холодная. Еще час, и она будет готова. Это случилось вовремя.
— Мне это подходит, — прошептал он сам в себя.
Тело неестественно дернулось, он засмеялся. И вновь вернул себе отсутствующее выражение.
— Так ты еще не дергался, хорошая попытка. Но ты проиграл. И хватит ныть, — снова обратился он сам к себе и, насвистывая, пошел на кухню завтракать.
В универ он уже не успеет, а дальше у него была запланирована встреча…
Вечером нужно вернуться и вызвать скорую с ментами.
Он позавтракал. Встал у зеркала.
Надо потренировать «эмоции горя». Гимнастику Илья делал каждый день и не первый год. Мышечная память
