Может, на дам придворных отвлекался?
— Да перестань! — Горыныч раздражённо отмахнулся: — Пошутили и будет. Видел я его. И готов присягнуть: нет, царевич не был оборотнем!
— Так Настасья, выходит, обозналась?
— Да хрен её знает! Видно, что не врёт. Искренне верит и боится. И воспоминания не наведённые. И как это сложить в кучу, я ума не приложу. Но, ты понимаешь, Дима, — Змей встал и заходил из угла в угол, — не заметить магическую мутацию такого порядка для специалиста моего класса…
— Да уж, нелепица из разряда фантастических.
Змей замер.
— Что? — спросил я.
— Слу-у-ушай! А помнишь, ты рассказывал, поместили вам в группу альва надутого, как бишь его?
— Эдвард Хангерфорд? Был, и он-то точно оборотень, я видел момент обращения.
— И давно ты его в последний раз лицезрел? Или кто-нибудь кроме тебя?
— Так-то давненько. Но, Змей, мы же оба знаем, что магическую мутацию не передать укусом.
— Да. А полным переливанием крови…
— Ты что, пошёл на запрещённые эксперименты⁈
— Сплюнь! Нашёл дневничок один занимательный. Правда, автора съели результаты его опытов. Но прежде он успел зафиксировать кой-какие результаты и утверждал, что получить таким способом оборотня можно. Происходит даже нечто сродни импринтингу, изменённая особь крайне привязывается к экспериментатору, исполняет все его команды… на первых порах.
— Дай угадаю. А потом идёт вразнос?
— Не сразу. Месяцев через пять-восемь, в зависимости от типа донорского оборотня.
— Выходит, если Моргана тоже читала тот дневник… или своим умом дошла, то скоро всё должно поплыть.
— Думаю, она надеется, что к тому моменту царь будет ей не нужен. Если это именно такой вариант.
Да уж, сплошные вопросы.
ПРЕДЕЛЫ ТЕРПЕНИЯ
Моргана раскладывала сложный пасьянс из четырёх колод, нервно подёргивая губами.
Да, похоже, своих пределов терпения она практически достигла. В этой ужасной варварской стране всё получалось не так, как она рассчитывала, все стройные планы разъезжались по швам, и люди начинали вести себя совершенно идиотским образом.
Вот, эта Маринка. Допустим, испугалась. Понеслась, как курица с отрубленной головой. Но остальные-то поляки почему за ней попёрлись⁈ Вопреки всем договорённостям с надутым дураком каролюсом! Начали слушать какую-то девку!
Германцы. Вместо того, чтоб взять город за три дня, застряли со своими железными танками на полгода! И было б там что брать уже!
Швед Густав. Вместо того, чтоб идти на Москву, как договаривались, прилепился где-то в Финском заливе вместе со всей своей эскадрой, напротив крошечного поселения, которое и городом назвать нельзя, городишко крошечный! Баран упёртый! Для чего сейчас было тянуть те корабли, когда всё самое основное на суше происходит? За это время десять раз успел бы обойти вокруг Европы и ударить по русам из черноморского южного побрюшья! Так нет! Дело принципа!
Бояре ещё эти кондовые. Только и могут, что животами меж собой толкаться, кто знатнее — чтоб повыше место в думной палате или в застолье занять.
К счастью, Моргана знать не знала об идее бояр Салтыкова и Басманова наново оженить Дмитрия и о том, какой с Настей Салтыковой вышел казус, иначе злилась бы ещё и на это.
В дверь деликатно постучали.
— Да⁈ — раздражённо через плечо бросила Моргана.
— Миледи, срочное донесение.
— Что ещё⁈
— Ваше приказание заново прочесать окрестности заброшенной угольной выработки принесло неожиданные результаты.
Моргана резко развернулась и уставилась на секретаря, в руках которого слегка подрагивала записка.
— Дай! — она вырвала листок, пробежала глазами… вернулась к началу… Все признаки указывали на то, что там действовал её старый враг. Значит, догадки были верны, и Ярэнью прятали там! — Проклятье! — за левым плечом Морганы пыхнул и рассыпался чёрным пеплом сгусток тьмы.
Секретарь инстинктивно отшагнул. Моргана скомкала листок:
— Иди! Нет, стой! Отошли срочное сообщение координатору Европейской Коалиции: все силы должны немедленно выдвинуться, дабы прибыть в Русское Царство не позднее двадцатого марта. Особенно это касается франков! Пусть только попробуют снова начать заливать, что броня у них размокла или колёса отвалились — пожалеют, что на свет родились! И поляков пусть встряхнут, хватит в самовольность играть! Всё. Иди!
Моргана раздражённо смахнула со стола пасьянс и заново расправила записку. Вылез, значит, из своей берлоги, великий жалельщик людишек! Некстати, очень некстати. Подкинуть ему, что ли, забот, чтоб меньше рыпался? Там, кажется, тёмные дварфы не весь должок за свою автономию отработали. Надо бы им недвусмысленно намекнуть, чтобы элементалей под Байкальским дном пощипали. Работа, само собой, опасная. А кому сейчас легко? Элементали завозятся — Костчею по месту постоянного обитания моро́ки прибавится.
Моргана потёрла руки и достала из-под стола шар тёмного стекла.
СНИМАЯ МАСКИ
Если вы думаете, что возникшие у моих домашних и гостей вопросы как-то сами собой рассосались, то нет. Несколько дней они терпели (возможно, ждали от меня каких-то разъяснений), но ничего не дождались. Я понимал, что количество странных фактов, удивительных совпадений и случайных оговорок начинает зашкаливать, но даже представить себе не мог, как начать разговор.
Что — выйти за обедом и сказать: «Внимание, я давно хотел признаться…» — или как?
Тем более, что признаваться я не особо-то и хотел.
И вот примерно через неделю ко мне в кабинет аккуратно постучалась наша алхимичка.
— Прошу прощения за беспокойство…
— Проходите, Аристина Ярославовна. Чему обязан? — да, попривык я за полгода к нынешнему вежественному обращению.
— Дмитрий Михайлович… — она как-то замялась. Да и начало странное, в последнее она меня всё больше «Димочка» называла.
Я ждал.
— Я к вам, в некотором роде… как посланец.
— От кого?
— М-м… От нашего… общества преподавателей, так будет верно сказать.
— Та-ак? И с какой же вестью вас послали? И почему вас? Надеюсь, не потому что вас не жалко? Я-то вас весьма ценю.
— Что вы! — Аристина всплеснула руками. — Я как дипломат. Но я, право, не знаю, как подступиться…
— Аристина Ярославовна, говорите прямо: что вы хотели? Преподавателям чего-то недостаёт? Вы хотите пригласить кого-то ещё? Или, может быть, у вас есть энтузиазм для организации в нашей глуши филиала Академии?
Алхимичка нахмурилась:
— Ах, Дмитрий Михалыч, всё не то! Хорошо. Я спрошу прямо. Скажите: вы ведь не совсем Дмитрий Пожарский?
Я откинулся на спинку кресла и некоторое время смотрел на пожилую профессоршу. Что ж. Согласно расчётам Матвея, так или иначе всё раскроется не позднее, чем к лету.
— Аристина Ярославовна, я —
