разворачиваясь к ней лицом.
Она спрашивала не о том, но решила промолчать. Если Прэйир откажется, Тэррику придется искать ей нового учителя. А среди воинов не так уж и много найдется желающих возиться с женщиной вместо того, чтобы отдыхать и набираться сил для нового длинного перехода. Шербера решила, что лучше все-таки пока попридержать язык… но Прэйир словно не ждал ответа.
— Бери в руки меч, женщина, — сказал он ей. — Становись напротив меня, чтобы магия увидела противника.
Она ухватилась за рукоятку, стащила с клинка ткань и отбросила ее в сторону, чтобы та не мешала. Пальцы сжались вокруг каменного основания, и меч стал теплеть, но того лихорадочного жара, что охватил ее во время боя, не было. Просто тепло, просто отголосок магии, просто тяжелый афатр в ее руках.
— Попробуй ударить меня, если сможешь, акрай.
Она тут же замахнулась — и в следующее мгновение меч оказался лежащим в песке поодаль, а сама Шербера ахнула от резкой боли, пронзившей руки.
— Подними меч.
И ведь он как будто бы даже не сдвинулся с места. Крошечное, незаметное движение — и Шербера лишилась оружия так быстро, что даже этого не поняла. Чего бы она лишилась следующим, если бы это был бой? Руки? Головы?
— Без магии боя все не так уж и легко, акрай, — сказал Прэйир ей, когда она ухватила меч покрепче и снова встала напротив него. — Но если ты хочешь научиться сражаться оружием, для начала тебе стоит научиться удерживать его в руках. Ударь меня.
Удар — и Шербера снова вскрикнула, когда меч отлетел в сторону.
— Если ты захочешь остановиться, если вдруг передумаешь… — Насмешку в голосе Прэйира нельзя было спутать ни с чем другим. — Ты можешь сказать мне, и я пойму.
Она вздернула голову и посмотрела на него, в его грозовые глаза под темными густыми бровями, в его лицо, открыто насмехающееся над ее глупым желанием научиться держать оружие.
— Я никогда этого не скажу.
Чуть заметная судорога пробежала по его лицу, и насмешка ушла из глаз.
— Ударь меня.
Меч отлетел в сторону. Руки протестующее загудели, когда она снова заставила пальцы сжаться вокруг рукоятки, но Шербера знала, что не отступит. Это ее единственная возможность. Это ее единственный шанс, и если она упустит его, откажется от него, то откажется от себя самой.
— Ударь меня, женщина.
Снова удар — и меч отлетел в сторону. Магия внутри нее всколыхнулась, отвечая на боль, и Шербере пришлось закусить губу и несколько мгновений постоять спокойно, пока первые ссадины на руках заживали. Она почти вскрикнула, когда Прэйир вдруг схватил ее за руку, попыталась вырваться, когда он сжал ее ладонь, заставляя растопырить пальцы.
— Во имя матери мертвых, что это?
— Отпусти меня, — выдохнула она, но это было все равно, что разговаривать с горой.
Прэйир уставился на ее руку, как на ядовитую змею. Разглядывал криво сросшиеся кости, пересеченные шрамами, узловатые пальцы, которые она под его пристальным взглядом не решилась сжать в кулак, и глаза его все темнели и темнели, пока не стали черными, как око бури.
— Ты будешь терять меч снова и снова, — прорычал он. — Твои кривые пальцы не смыкаются на рукояти, акрай, во имя Инифри! Ты не сможешь удержать меч, сколько бы ни училась. Ты не сумеешь.
— Сумею, — упрямо возразила она. — Ты обещал, ты должен!..
— Погляди на свои руки, женщина! Погляди на них и скажи мне…
— Я смогу! — закричала Шербера ему в лицо, снова пытаясь вырваться, и на этот раз Прэйир отпустил ее, и она отшатнулась и едва не упала, и только чудом удержалась на ногах. На мгновение прижала руки к груди так, словно это были ее дети, но потом схватилась за меч и шагнула к нему, замахиваясь для удара. — Защищайся!
Меч отлетел в сторону.
— Убедилась?
— Нет! — Она снова схватилась за меч, тяжело дыша от обиды, от осознания правоты его слов, от злости, от несправедливости. — Защищайся!
Меч снова отлетел в сторону.
— Урок окончен. — Его голос был каменно-спокоен. — Скажи фрейле, что ты не сможешь. Ты не сумеешь научиться. Ты никогда не станешь…
— Защищайся! — снова закричала она.
Меч отлетел в сторону, но Шербера почти тут же схватила его и бросилась на Прэйира; без предупреждения, безрассудно, бездумно, ведомая только злостью и отчаянием.
Меч снова отлетел в сторону. Руки саднили, пальцы отказывались сжиматься, но она снова подняла меч и снова напала — и снова лишилась оружия, прежде чем успела моргнуть.
Она не смотрела ему в лицо, уверенная, что найдет на нем только насмешку. Она была слабой женщиной с кривыми пальцами, о которых забыла, взяв в руки меч. Эти пальцы не слушались ее, они смеялись над ней, как смеялся бы над ней Сайам и остальные, если бы увидели, как она жалка и смешна в своих попытках противостоять Прэйиру.
Их тела сгнили на солнце, и магия утекла в землю, но пальцы — их месть, их наследие, их знак ей — останутся с ней навсегда. Даже после их смерти эти знаки останутся на ее теле до конца ее дней.
Нет!
Шербера упала на колени в песок возле меча, закрыв лицо руками. Не плакала — не было слез. Дрожала мелкой дрожью, тряслась от ярости, жалела, что не подошла тогда к погребальному костру и не плюнула мертвому Сайаму в лицо.
Инифри снова показала ей, насколько опасной может быть самонадеянность… А Шербера была самонадеянной, если решила, что меч и разрешение Тэррика сделают ее той, кем она никогда не была.
— Еще раз.
— Акрай, я не собираюсь тратить на тебя весь день.
— Еще раз!
Шербера схватила меч и замахнулась, и оружие снова отлетело в сторону, когда Прэйир выбил его из ее хватки молниеносным ударом. Пальцы зазвенели от боли, скрючились и не собирались разжиматься, и Шербера уронила меч, когда попыталась его поднять.
— Хватит, женщина, мое терпение лопнуло. — Прэйир развернулся и направился прочь от берега, не дожидаясь ее ответа. — Пойдешь к фрейле и скажешь ему…
— Ты обещал, ты вызвался сам, ты не смеешь!..
Она преградила ему путь: маленькая, злая, сверкающая зелеными глазами женщина с выбившимися из косы пламенными волосами. Прэйир отодвинул ее в сторону так, словно она ничего не весила, и пошел дальше, не оглядываясь. Шербера схватила меч, и, на ходу заворачивая его в ткань, бросилась следом.
— Прэйир!
— Никогда.
— Ты обещал, ты сам согласился!
— Ты скажешь, что передумала.
Ей было непросто поспевать за его широкими шагами, приходилось почти бежать, и оттого слова получались вовсе не такими
