бывший нарком обороны вновь настоял на своем..
Когда днем 19 мая угроза окружения наших войск стала реальной, С.К. Тимошенко принял решение прекратить операцию, но сутки были потеряны. Немецкие войска отбросили 9-ю армию за Северский Донец, а затем окружили 6-ю и 57-ю армии. Фронты стали отходить за рубеж рек Сев. Донец и Оскол. И если Южный фронт все же сохранил управление войсками, организованность и способность к обороне, то Юго-Западный, не имея даже плана действий на случай отхода, попал под основной удар немцев, которые, определив слабую оборону, перегруппировались и развивали наступление именно в полосе этого фронта.
В результате тяжелого поражения враг захватил относительно небольшую, но очень важную в оперативном отношении территорию и завладел инициативой.
Удивительно, но Сталин простил и Тимошенко и Хрущеву то, что не простил генералу Павлову в 41-м, хотя вина того была гораздо меньше их вины уже в 1942 г.
Но Никита Сергеевич не считал себя виновным в этой трагедии. В своих мемуарах он написал: «Ведь я был членом Военного совета фронта и членом политбюро ЦК партии. Сталин меня хорошо знал и считался со мной, даже несмотря на свое бешенство в моменты тяжелейшего положения для страны, когда он незаслуженно переносил свое настроение на меня и других, когда искал «козла отпущения». А тут вот как раз первый секретарь ЦК КП(б) У, член Политбюро, член Военного совета фронта. Имелось, на кого валить все беды. Не возьмет же на себя Верховный Главнокомандующий провалы, которые мы терпели до Сталинграда. А сейчас уже стиралась горечь наших поражений». В докладе на XX съезде партии Хрущев обвинил Сталина в харьковской катастрофе, а ведь не кто иной, как он сам 17 мая 1942 г. докладывал Верховному, что «наступление на Харьков успешно продолжается». В воспоминаниях А.Н. Бучнна, личного шофера Г.К. Жукова, есть интересный эпизод: «В деревне под Обоянью Жуков прошел в здание, где находился штаб Воронежского фронта. Мы, оставшиеся на улице, стали свидетелями того, как готовились драпать штабные. Для меня, проведшего более полутора лет рядом с Жуковым, картина совершенно нереальная. Офицеры-штабисты поспешно кидали на машины какие-то ящики, связисты сматывали провода. Крики, шум, ругань. Мы, жуковские водители и охрана, дивились паникерам. Я уже узнал, что в штабе собрались звезды первой величины — командующий Воронежским фронтом Голиков, член Военного совета Хрущев и группа генералов. Это они допустили отход победоносных армий перед эсэсовским отребьем».
А вот как об этом пишет Хрущев: «Штаб фронта мы перенесли в Обоянь. Это был южный фас образовавшейся теперь Курской дуги. К этому времени приехал Ватутин с приказом принять командование войсками фронта. Голикову было дано предписание, сдав командование, убыть в распоряжение Ставки». И снова Хрущев не виноват. Виноват командующий Но вот полководческие ордена поровну. А ведь когда Никита Сергеевич будет стоять во главе государства и партии, его роль в войне будет попросту преувеличена.
И высокие боевые награды послужат вескими доказательствами этой роли.
А что еще можно было ожидать от малограмотного человека, который закончил краткосрочный рабочий факультет Донецкого индустриального института в городе Сталино и некоторое время учился в Промакадемии имени И.В. Сталина в Москве. Образования ему не прибавили и там, если он не мог потом грамотно написать даже резолюцию на документе.
И, тем не менее, к моменту принудительной отставки, кроме звезд, Никита Сергеевич Хрущев был награжден шестью орденами Ленина, орденами Суворова I и II степени, Кутузова I степени. Отечественной войны I степени и орденом Трудового Красного Знамени.
На вершине власти у него сложилось особенное отношение к наградам. Так, во время очередного визита за рубеж в Объединенную Арабскую Республику Хрущева наградили высшей наградой — орденом «Ожерелье Нила». В результате чего возникла проблема государственной важности: что преподнести в ответ? И тут советские чиновники вспомнили, что однажды посетивший нашу страну с государственным визитом император Эфиопии Селассие наградил К.Е. Ворошилова высшим орденом империи. В ответ император получил орден Суворова I степени, якобы за то, что он руководил борьбой своего народа с итальянскими фашистами. Поэтому Хрущеву ничего не оставалось другого, как присвоить президенту Арабской республики Насеру и маршалу Амеру звания Героя Советского Союза.
Несколько позже одним из обвинений, выдвинутых против Хрущева на заседании Президиума ЦК в 1964 г., который отравил его в отставку, стали награды. Председательствующий Л.И. Брежнев отметил: «Недопустимое самовольство т. Хрущевым допускалось в ряде случаев при награждении орденами Советского Союза, когда в Президиуме ЦК договаривались об одном, а т. Хрущев навязывал другие решения, ставя Президиум перед свершившимся фактом».
Уже будучи в опале, персональный пенсионер Никита Сергеевич выращивал помидоры, выезжал в театры и на выставки столицы, а через несколько лет вдруг решил начать писать мемуары. Награды его больше не интересовали.
Леонид Ильич Брежнев
3 мая 1953 г. Л.И. Брежнев написал письмо Г.М. Маленкову, в котором говорилось: «В связи с упразднением Главного политуправления ВМС, я обращаюсь к вам, Георгий Максимилианович, с большой просьбой… Почти 30 лет своей трудовой деятельности я связан с работой в народной хозяйстве. С 1936 года на советской и партийной работе. Люблю эту работу, она для меня вторая жизнь. Теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями (инфаркт миокарда и эндотернит ног), мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность.
Прошу Вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их мне простить».
В углу этого письма Маленков начертал своей рукой: «Хрущев ознакомился». Правда, на Украину Леонида Ильича сразу не послали, а назначили заместителем начальника Главпура и запомнили. В 1989 г. в интервью военному корреспонденту подполковнику В. Забродину Герой Советского Союза генерал-полковник А.С. Желтов (с апреля 1953 г. начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота) рассказал: «Вот уж не думал тогда, что Л.И. Брежнев когда-нибудь станет руководителем партии и государства. А если бы кто и сказал, ни за что бы не поверил. Способности средние, ничем, кроме высокого мнения о самом себе, он мне в ту пору и не запомнился. Пришел Леонид Ильич на эту должность, когда я в отпуске был. Возвращаюсь — новый зам. Кстати, как я тогда понял, его из-за каких-то неблаговидных дел в Молдавии решили укрыть в Министерстве обороны высокие покровители.
Брежнев хоть и воевал, а специального военного образования не имел, получить его никогда не стремился. Сразу подумал: он у нас долго не задержится, пройдет гроза стороной, снова вернется на
