ладоней вышел тонкий столб, толщиной с прутик. Слабый, полупрозрачный и едва заметный желтоватый столбик.
Я повторила за ней, ощущая в теле лишь опустошенность и сомнение. Руки не жгло ничем до тех пор, как я сама не воткнула в ладони ногти от недовольства.
К вечеру почти у всех получилось хоть немного засветить ладонями. Почти у всех…
— Плохо, очень плохо, — Ди остановилась передо мной и схватила мои кисти, выворачивая их во все стороны.
Она пригляделась, поморщилась и отпустила засаднившие от грубого сжатия руки.
— Вы совсем не стараетесь, — подытожила преподавательница.
— Но я пытаюсь! Я стою, представляю огонь в руках! — воскликнула я, показывая ей ладони, исполосованные красными полосками от ногтей. — Я чувствую, что в них магия! Она вот-вот выйдет!
Женщина скучающе смотрела на меня, а на фоне то и дело появлялись слабые источники света, создаваемые другими непризнанными.
— Хорошо, принцип вы поняли. На сегодня хватит позориться, — будто бы смахнула с ладоней остатки магии, женщина направилась к выходу. — Даю вам три дня потренироваться самостоятельно. После продемонстрируете свои результаты.
После того, как Ди уходит, остальные студенты тоже потихоньку разбрелись. Получалось плохо у всех. Ни один одногруппник даже близко не сумел призвать подобный по размерам столб. У кого-то получился светящийся шест, кто-то лишь засиял рисунком на ладонях.
— Всегда чувствовала в себе магию, — поделилась Мира, стерев капельку пота со лба. — Приятно выпустить её на свободу.
— Мы оборотни, а не маги! — сквозь зубы недовольно прошипел её друг. — Сраные маги, хоть бы они все канули.
— Ну, они слабее нас. Это простые люди, которые попытались приблизиться к нам силой, но всё равно продолжают отставать.
— При этом самые простые люди даже без магии нагнули нас и заставили ныкаться по деревням, а теперь вообще. Заперли тут.
— Они просто боялись, что мы можем быть опасны! — воспротивилась Мира. — Тебе же говорили, что Академию построили, чтобы нас научить контролировать себя, а потом мы сможем выйти в мир.
— Я слышал об обществе, обещающем вернуть оборотням былую славу…
Под споры о полезности людей, владеющих магией и несчастной судьбы оборотней, все одногруппники скрылись из поля зрения.
Я осталась одна. Заставив себя не думать о бабушке и деревне, я решила забыться в тренировках. Через три дня Ди проверит мою магию и, возможно, оценит. А я, как круглая отличница, не могла допустить плохого результата. Не только из-за наказаний от бабули, от которых по привычке становилось не по себе.
Мне самой хотелось доказать всем,
что я чего-то стою. Всегда хотелось.
Очередная попытка, говорю себе сконцентрироваться на магическом витке, нежно спускающемся из сердца ниже, к рукам. Почувствовав слабое жжение в груди, попыталась его удержать, не растеряв на половине пути, как до этого. Да! Давай, свет, иди!
Не выдержав, я приоткрыла только один глаз, чтобы мельком увидеть, что происходит в вытянутых руках и…
Тепло пропало, оставляя на сердце звенящую и холодящую пустоту.
— Да чтоб тебя!
Спугнула собственную магию!
Запустив руку в волосы, поразилась, как сильно они спутаны. Пальцы застряли ровно в том же месте, куда я их и всунула. Видать, давно занимаюсь.
Разрешив себе короткий перерыв, побрела к одной из каменных скамеек. Там-то и приведу себя в хоть какой-то порядок.
Не глядя под ноги, я шагнула на очередную плитку, из которой состоит пол и подпрыгнула. Прямо из-под туфли выбежало что-то маленькое и синее. Пропищало и юркнуло под лавку, прячась меж ножками.
— Винсент, это ты?
Я никогда не привыкну к его резкому появлению. А в последнее время ящер совсем обнаглел, позволив себе подозрительно часто выбираться из комнаты.
Еды Винсенту хватало, но зверёк продолжал воровать из запасов Вивьен, оставляя после себя переполох и горы из разорванных мешочков и крошек.
А потом он взял за привычку ещё и на общую кухню забираться, чем пугал кухарок. Вивьен строго-настрого запретила сознаваться, что я знаю это хитрое создание.
— Винсент! — позвала ящера, оглянувшись на пустой зал.
Голубая мордочка так и не высунулась. Зато осмотрев лавку, я приметила пергамент, застрявший между сидением и стеной. Он прилип к холодному камню прямо в углу и оставался практически незаметным из зала.
Легко оторвав бумагу, я задумалась.
Бежевый пергамент расчерчивали красные линии, образующие непонятный символ. Неровный круг пересекали длинные треугольники, исполосованные неровными чёрточками. Кривые завитушки, похожие на буквы неизвестного алфавита украшали изображение вдоль и поперёк. И внутри круга, и за его пределами неровным почерком стояли различные символы. Человек, нарисовавший это, либо спешил, либо совсем не старался придать рисунку хоть какого-то изящества.
Может, ему понадобилось быстро нарисовать много таких картинок?
Я принюхалась и бросила бумагу на пол, отпрыгивая от листа, чтобы не запачкать ноги.
Вот почему, я заметила спрятавшийся пергамент. Рисунок… нарисован… кровью.
Вроде это и нормально использовать кровь в алхимии, насколько я знаю. Даже наша травница иногда добавляла пару капель в свои снадобья, но использовать этот материал для рисунков?
К собачим потрохам!
Очнулась от мыслей я уже по центру зала для боевых занятий, сжимая в руках отлетевший значок с куртки. Он не выдержал кровавого зрелища и свалился прямо в мои ладони, маленькими глазками вглядываясь в лицо.
Кровь… почему мне представился Херн? Как страшно даже представлять, что она может быть его, а кто-то отыскал в лесу труп и…
В груди затрепетали бабочки с лезвиями вместо крыльев. Страх, боль и обида на саму себя вырезали на душе непонятные узоры. А по венам струилась отравленная горечью кровь.
Под штаниной будто что-то закопошилось. Холодное и скользкое пробежалось по ноге от стопы к бёдрам.
Пальцы сжались на острых ушах значка в форме волчонка и тут же разжались, когда я испугалась сама себя. Вместо волка ладонями я зажимала осязаемый голубой шар. Он слабо светился, мерцал, всячески стараясь потухнуть. Поэтому я затаила дыхание, боясь спугнуть неожиданную волшебную красоту.
Я. Это создала я?
Боясь моргнуть, чтобы не потерять из виду чудо, я пригляделась к самому центру полыхающего шара. Внутри не было никакого значка, лишь голубое пламя, дымящееся чистой магией.
— Такой красивый, — слетает с губ комплимент шару и тот, будто смутившись, мигает, едва не исчезнув.
И совсем засмущавшись от внимания, шар, последний раз моргнув уже еле различимым голубым цветом, схлопнулся.
Об пол шмякнулась металлическая застёжка, попрыгав на манер камня в воде ещё немного.
Я вперилась глазами в значок, который совсем недавно превращался в шар. Затем подобрала его и принялась уговаривать засветиться опять. Но как бы я не пропускала сгустки магии через свое сердце и руки —
